Поговорим о патриотизме

Когда появились первые неподцензурные фильмы на видео, они были в основном американскими. Кроме всего прочего — новых актёров, новых тем,режиссуры, отличной от мосфильмовской, да и просто клёвости — там была одна деталь, которую замечали все, кто вырос в Советском Союзе и пока не побывал не то что в Америке, но и в Польше. Герой поутру ненароком на собственной зелёной-зелёной лужайке поднимает свой личный флаг США.

Потому что никому в СССР не пришло бы в голову поднимать над собственной квартирой советский флаг. А дома с лужайкой были разве что в деревне. И вместо лужайки огород с картошкой, потому что жрать нечего. Там за такое проявление патриотизма могли и лопатой грохнуть — потому что явно сумасшедший. Или провокатор. Разговоры о патриотизме могли быть только на специально отведённых для этого мероприятиях. И то у всех, включая говорящего, скулы сводило от тоски. Так СССР полностью дискредитировал понятие патриотизма, сделав его пропагандистским штампом. На долгие годы вперёд. Говоришь про патриотизм? Значит, ты или идиот, или карьерист. Другого варианта не было.

Но поменялись формации, и опять встаёт вопрос о патриотизме. Ведь когда Россия, как говорят, "освободилась от ига коммунизма" и проснулась надежда, даже Константин Натанович Боровой устроил шествие с гигантским многометровым флагом новой России по улицам Москвы. И вот опять начался базар: что такое патриотизм?

Беда с патриотизмом такая же, как с любой конфессией: каждый использует слово и понятие так, как ему выгодно. Например: ты против той власти, которая на данный момент осуществляется на территории твоей страны. Ты патриот или нет?

Тому, кто рулит, выгодно сказать, что нет. Но это может оказаться большой ложью, потому что власть не синоним родины (собственно, Patria — это и есть "родина"). В обратном направлении летит тезис "а я считаю, что вы вредны для моей родины, и следовательно — непатриотичны вы". И такой пинг-понг демагогический может продолжаться вечно.

Сторонники патриотической риторики любят вспоминать, что древние греки уже использовали слово "патриот", забывая при этом сказать, что оно использовалось для обозначения сограждан, собранных на некоей территории. У которой к тому же не было ни внятных границ, ни паспортов.

В Древнем Риме оно использовалось для обозначения "свой — чужой" относительно культа того или иного цезаря. Поэтому, когда вам будут вешать лапшу на уши по поводу вековых истоков патриотизма в современном понимании, — подумайте, что по этому поводу сказал бы средневековый крестьянин, для которого вся "родина" — это сюзерен на коне с мечом и кусок земли. И отправка силком на войну, которую затеял один феодал против другого, чтобы оттяпать у него ещё немножко родины.

У сегодняшнего термина (и пропагандистского понятия) есть вполне отсчитанные исторические рамки: "патриот" возник в Елизаветинскую эру в Англии. А абстрактный "патриотизм" — во времена Просвещения — Жан-Жак Руссо, все дела. При этом он возник для борьбы с церковью, как вам ни странно это слышать. Потому что возник конфликт: кому быть верным — церкви (которая управлялась из-за границы, а точнее, из Ватикана) или стране. Чтобы лишить церковников возможности преподавать в школах. У вас Patria на небесах? Отлично. А у нас Patria — вот она, под ногами. До свиданья.

Мыслители эпохи Просвещения выступали за отделение церкви от государства. Именно Руссо, который любил переписываться с русской императрицей, был главным пропагандистом патриотизма как философской концепции. И всячески боролся с "неправильным патриотизмом". А борьба была серьёзная — именно из неё до нас долетела фраза Сэма Джонсона "Патриотизм — последнее прибежище негодяев", которую он написал в борьбе за своё понимание (единственно верное, как всегда) патриотизма против патриот-министра графа Джона Стюарта в 1774 году. Так что смешно, когда её используют современные политспекулянты, чтобы торпедировать само понятие патриотизма. А что у нас там было в 1774 году? Крепостное право? Как вы представляете "патриота"-крепостного? Ему и думать-то о таких материях некогда было — остаться бы живу на чужом клочке земли. И чтобы в солдаты не загребли. Лет на двадцать.

Эту мысль потом, кстати, использует Карл Маркс, который писал, что "у рабочего класса нет родины".

А вот государствам, в которых уже просто так крестьянина не нагнёшь и в рабство не кинешь, пришлось использовать патриотизм как инструмент управления обществом, особенно в военное время. Как обособляющий от соседей (с которыми всё ещё не было загранпаспортов) фактор. Для этого надо объяснить гражданам, что они живут в лучшей стране, они лучше соседей, и тут патриотическая пропаганда рискует перейти в националистическую. Что и наблюдалось перед каждой войной.

Самыми патриотичными, по исследованиям, были немцы перед Первой мировой. А сегодня, например, именно Германия даёт самые низкие результаты по опросам по поводу патриотизма. То есть двух проигрышей в войне оказалось достаточно. Более того, если ты сегодня скажешь, что ты патриот Германии, тебя, скорей всего, запишут в ультраправые и будут косо смотреть и стараться лишить работы. (Смотри выше — история с патриотизмом в СССР). Именно подъём патриотической риторики описан во фразе "Государство называет себя Родиной, когда хочет, чтобы ты за него воевал".

С другой стороны, вокруг нас полно примеров, когда людей публично корёжит от российского государственного патриотизма, от флагов, от Дня России и от необходимости служить в армии. Но. Стоит им только отъехать в другую страну — от Израиля до Америки стран много, — как и флаги на каждой лавке их перестают раздражать, и в армию они детей отдают гордо и радостно, и, подвыпив, могут на кухне и гимн затянуть. Ну что, значит, это была не твоя Родина, сынок, и сворачивай дела в Москве. Пора валить.

Но существует ли настоящий патриотизм (привет сквозь века Сэму Джонсону)? И из чего он складывается? Ведь в наш век дом — это там, где Wi-Fi. Или, может, он складывается из того, что ты считаешь своим, — родня, друзья, язык, книжки (которые больше чем наполовину переводные), может быть, даже из пейзажа деревни Людиново, где ты не был никогда, но от генетической памяти ёкает.

Как ни смешно — она существует и давит на тебя. Наверное, прикольно сознавать, что "калибр", пущенный с Каспия в сторону нефтяных полей в какой-то грёбаной пустыне, может изменить расклад по ценам. Но гораздо прикольней лететь девять часов от Москвы до Петропавловска без пересадок и проснуться у иллюминатора вместе с первыми лучами солнца, падающими на конусы Корякского и Авачинского вулканов, и подумать: "Ну ни хрена себе страна". И это моя страна.