Плейбой нашего времени. Хью Хефнер и его "зайчихи"

Январь 1953 года. Чикаго.

Промозглый ледяной ветер с озера Мичиган задувал во все щели ветхого домика Хефнеров на Фуллертон-Авеню, но ещё холоднее было у Хью на душе. Вот уже год как он лишился работы, перебиваясь случайными заработками. Семейные сбережения таяли, а впереди маячила одна безнадёга. Сегодня он провалил ещё одно собеседование — никому сегодня не нужны журналисты и художники-неудачники. Видимо, опять придётся идти грузчиком в порт, хоть платят там и сущие гроши...

Вдруг до его слуха донеслись слова жены Милли, которая баюкала на руках маленькую дочь Кристину.

— Это очень несправедливо, — Милли бросила выразительный взгляд в сторону сидевшего за столом Хью. — Я говорю, моя красавица, что это очень несправедливо, что у такой принцессы папочка законченный неудачник…

Гнев ударил в голову Хьюго:

— Не смей говорить моему ребёнку подобную чепуху!

Он вскочил на ноги и отобрал малышку у матери.

— Не слушай её, моя милая. Вот увидишь, у твоего отца ещё всё получится! Ты ещё будешь мной гордиться, когда твой папа станет королем целой империи. Вот увидишь, дорогая, всё у нас с тобой получится…

И вдруг он понял, чем ему действительно стоит заниматься. Он вспомнил своё армейское прошлое и казармы моряков в Гонолулу. Моряки и солдаты не читали журналов "для джентльменов", они предпочитали рассматривать фотографии полуобнажённых красоток с откровенными декольте, и ради этих фотографий они были готовы на всё...

К чёрту журналистику! К чёрту статьи о сигарах и породистых лошадях!

Отныне Хью Хефнер будет выпускать свой собственный журнал для мужчин — шикарный, откровенный, раскованный и сексуальный. И вместо фотографий роскошных автомобилей там будут фотографии обнажённого женского тела.

Много лет спустя Хью Хефнер признался, что деньги на выпуск первого номера собственного журнала дали ему родители. Признание дорогого стоит: Хефнер появился на свет в одной из самых богобоязненных семей Америки. Его отец Глен Лусиус Хефнер был школьным учителем Закона Божьего и ревностным прихожанином Методистской церкви в городке Колдрейдж штата Небраска, который славится как настоящая столица пуритан Нового Света. В этом городе жил и дед Хефнера — преподобный Джеймс Марстон Хефнер, который в каждой воскресной проведи обличал похотливых развратников и сластолюбцев. Сам Джеймс Хефнер описывал секс лишь как вынужденное и малоприятное мероприятие, которым он должен был заниматься исключительно ради продолжения рода.

Не менее воинствующей пуританкой была и мать Хью — Грейс Кэролайн Свансон, которая также работала школьной учительницей литературы.

Правда, вскоре после свадьбы молодожёнам пришлось уехать из тихого и уютного Колдрейджа — фермерская экономика Америки после окончания Первой мировой войны переживала трудные времена. Школа, в которой работали Глен и Грейс Хефнеры, закрылась, и семье будущего мультимиллиардера пришлось объехать всю Америку в поисках лучшей доли. В конце концов Хефнеры осели в Чикаго — американской столице бизнеса, где была приличная церковь и большая община выходцев из Небраски.

В Чикаго 9 апреля 1926 года и родился их первенец Хью Марстон Хефнер. Чуть позже на свет появился и его младший брат Кейт.

"У нас была типичная семья со Среднего Запада, очень пуританская, — вспоминал позже сам Хефнер. — Я рос под неусыпным контролем родителей, которые отслеживали каждый мой шаг в школе и дома. Мне не разрешалось заводить друзей, потому что они могли на меня плохо повлиять, меня не выпускали играть на улицу, а на все мои вопросы "почему?" существовал лишь один ответ: "потому что так хочет Бог!". Я сидел дома и мечтал хотя бы день провести так, как я этого хотел. Нельзя было даже сходить в кино: синематограф, считали родители, — вещь греховная..."

Чикаго тех лет считался криминальной столицей Америки — в городе ежедневно шли перестрелки между бандами гангстеров, а в семье Хефнеров самым тяжким криминалом считался несанкционированный поход Хью в кино. И тогда окном в мир для Хефнера стали книги.

"Родители следили, что бы я не читал других книг, не входивших в школьную программу, — вспоминал Хефнер. — Но я тайком приносил в дом книги Эдагара Алана По, которые я читал по ночам — с фонариком под одеялом. Я и сегодня многие вещи По знаю наизусть".

В школе Хьюго встретил и свою будущую жену — одноклассницу Милдред Уильямс, примерную дочь прихожан Методистской церкви. Их обручили ещё до выпускного бала, но по-настоящему Хеф и Милли поженились лишь через семь лет после окончания школы, в 1949 году.

"Разумеется, я не хотел жениться сразу после школы, — вспоминал Хеф. — Я чувствовал, что мне ещё необходимо учиться, что мне нужно увидеть взрослую жизнь и стать настоящим мужчиной".

Будущий редактор Playboy, дав Милли торжественную клятву воздерживаться от половой жизни до вступления в брак, после школы поступил в чикагский Институт искусств на факультет философии и богословия. Глен Хефнер уже видел Хью новым пастором их церкви, но тут в 1944 году новоиспечённого богослова призвали служить в армию — прямиком на войну с Японией.

Служил Хью в должности военного корреспондента при штабе Тихоокеанского флота США, отправляя домой победные реляции о победоносных боях с японцами. Впрочем, будущий секс-революционер не очень любил вспоминать годы армейской службы, повторяя, что в жизни молодых мужчин есть куча занятий куда интереснее, чем война.

После демобилизации Хефнер вернулся домой и поступил в Иллинойский университет, где обучался основам дизайна. По вечерам он подрабатывал художником в студии комиксов. Он даже нарисовал собственную книгу сатирических комиксов про Чикаго под названием That Town Toddlin. Впрочем, издание комиксов не принесло ему денег, и тогда он устроился рисовать этикетки в одну из местных фабрик по производству упаковочной тары. Стабильные заработки позволили Хефнеру наконец ощутить себя достаточно "взрослым", и в конце 1949 года он сдержал-таки свою брачную клятву и женился на Милдред.

Также он сменил работу — в январе 1951 года он устроился редактором рекламного отдела в журнал Esquire, который тогда считался главным мужским журналом Америки. И Хефнер с головой ушёл в мир респектабельного гламура той эпохи, сочиняя рекламные статьи о новых марках автомобилей и новых тенденциях в моде на смокинги. Жизнь, казалось, стала налаживаться. В 1952 году у Хью и Милли появилась дочь Кристи, а в 1955 году — сын Дэвид Пол.

Стабильная жизнь Хефнеров закончилась в 1952 году, когда Хьюго предложили повышение с переездом в Нью-Йорк, где находилась главная редакция журнала. Хефнер отказался, попросив просто повысить ему жалование. И тут же был уволен — начальство не прощало отказов.

Оказавшись без работы, Хефнер подрабатывал грузчиком и продавцом газет, рисовал рекламные плакаты и был художником детского журнала Children's Activities, выпускавшегося при Методистской церкви. Именно сотрудники этого детского журнала и стали первыми союзниками Хефнера, когда он объявил о своих планах выпускать эротический журнал, который он планировал называть Stag Party, что в переводе означает "Вечеринка жеребцов".

Правда, когда на глаза Хефнеру попалась обложка с фотографией тогда ещё малоизвестной актрисы, выступавшей под псевдонимом Мэрилин Монро, он понял, что журнал должен называться кратко и ёмко — Playboy. И символ журнала — кролик, тот самый белый кролик, за которым Алиса провалилась в кроличью нору, ведущую в удивительный мир Страны чудес.

— Я схватил кисть и в одну минутку нарисовал новый логотип журнала, — вспоминал Хефнер. — И когда я закончил, в тот же момент мне показалось, что Мэрилин будто бы подмигнула мне с фотографии...

Сотрудники детского журнала стали первым составом редакции нового журнала, собрав в уставной фонд предприятия более восьми тысяч долларов.

Впрочем, в такой "переориентации" нет ничего удивительного: по сути вся американская "сексуальная революция" была бунтом детей-пуритан против церковного воспитания. Из семей пуритан вышли и Ларри Флинт — издатель журнала Hustler, и Боб Гуччионе — издатель Penthouse, и даже Луиза Вероника Чикконе, более известная как Мадонна, была в своё время примерной и богобоязненной воспитанницей католической школы Св. Фредерики.

Хефнер тоже бунтовал — например, он демонстративно сменил имя на краткое прозвище Хеф.

Правда, бунт у Хефнера получился несколько показным: ведь, как позже выяснилось, деньги для выпуска журнала он взял у родителей (методистские проповедники обеспечили и бесплатную рекламу Playboy — с первых же выпусков журнал был объявлен "новой сатанинской библией", которая определяет ценности мирового сатанинского порядка", что только подстегнуло интерес к изданию со стороны подростков).

В декабре 1953 года вышел в свет первый номер Playboy c Мэрилин Монро. Журнал, как и предсказывал Хеф, пошёл нарасхват и вызвал огромный скандал — дело дошло и до того, что в нескольких городах были устроены публичные сожжения журнала.

Особенно же досталось Хефу за рубрику "Девушка месяца", где публиковались фотографии самых обычных девушек. Как позже признавался сам Хеф, новая рубрика появилась от безденежья, когда в ходе подготовки второго номера в редакционной кассе закончились все средства для оплаты услуг моделей. И тогда Хью попросил раздеться перед фотографами свою секретаршу Шарлин Дрейн, пообещав ей в качестве гонорара подарить машинку для наклеивания адресов на конверты. Уже через месяц к порогу редакции пришли десятки девушек, мечтавшие показать себя миру.

Но за успех издания Хефу пришлось дорого заплатить своим семейным благополучием — в 1957 году от него, уже знаменитого на всю Америку, ушла Милли, забрав с собой дочь и сына. И мало того, что ушла, так ещё Милли ославила мужа на всю страну, сказав газетчикам, что создатель самого скандального журнала в действительности является занудой, мелким склочником и домашним тираном. Лишь много лет спустя выяснилось, что настоящей причиной развода стало желание Хефа устроить групповой секс со своим братом Кейтом и его супругой Рэй. Как вспоминал сам брат Кейт, отвернувшийся от церкви Хеф в те годы словно сорвался с цепи: вчерашний убеждённый девственник тащил в свою постель буквально всех знакомых женщин.

Развод стал для Хефа тяжёлым ударом.

"В определённом смысле я до сих пор не оправился от ухода Милли, — вспоминал сам Хеф. — Да, в последнее время мы были не особенно близки, наши отношения держались больше на романтике первых лет общения. Но, если бы Мили не ушла от меня, то вся моя жизнь пошла бы совсем по-иному".

Назло ушедшей жене Хеф решил превратить себя в величайшего бабника всех времени народов — в символ своего журнала.

Первым делом он построил у себя на вилле настоящий сексодром — круглую кровать диаметром девять метров, на которой он стал устраивать свои знаменитые вечеринки с порнозвёздами, одетыми в стиле "зайчиков" — bunnies — вернее, из одежды на девушках были только заячьи ушки и трусики с пушистым заячьим хвостиком. И толпами фоторепортеров. Купальник "крольчихи" стал и униформой официанток открывшегося в 1959 году первого ночного клуба Playboy Club в Чикаго. Буквально за год это заведение стало самым популярным в городе — все мечтали попасть в царство разврата и порока.

Специально для рекламы своих заведений Хеф запустил и телевизионное шоу Playboy’s Penthouse, в котором Хеф первым из звёзд шоу-бизнеса заявил, что нельзя ущемлять права людей из-за разного цвета кожи. И в качестве подтверждения своих слов он на своей огромной кровати занялся любовью сразу с семью чернокожими красавицами.

Впрочем, у Хефа были и политические амбиции — недаром он был бакалавром философии. Для славы он не жалел денег — он платил самые большие гонорары таким писателям, как Набоков и Хемингуэй, Артур Миллер и Жан-Поль Сартр за право первым опубликовать их рассказы на страницах своего непристойного журнала, что только подогревало интерес к изданию.

В своей автобиографической книге The Playboy Book: Forty Years Хефнер писал: "Впервые я понял, что Playboy развивается в нечто большее, чем журнал, когда прочитал отчёты о продажах товаров с нашим кроликом. Наши читатели покупали всё, от носков и наклеек на окна автомобилей, которые они с гордостью демонстрировали как знак идентичности своего братства. И тогда я и подумал, что мы можем следовать в этом направлении и изменить моральный климат Америки в сторону обретения больших свобод".

Эпоха вседозволенности Хефа закончилась 4 июня 1963 года, когда он был арестован по обвинению в публикации непристойностей. Поводом для судебного процесса стали фотографии модели Джейн Мэнсфилд — вернее, снимки со съёмок фильма "Обещания! Обещания!". В результате Хеф был оправдан, а судья объявил дело судебной ошибкой. Но на волне газетной шумихи на редактора Playboy посыпались сотни заявлений и обвинений в самых разных преступлениях — от пропаганды разврата до работы на КГБ с целью морального подрыва американских ценностей.

В итоге Хеф был вынужден несколько лет провести буквально под "домашним арестом" в своем особняке в Лос-Анджелесе.

Но даже гонения властей он сумел обернуть в свою пользу. Что ж, решил Хеф, если ему нельзя выходить в свет, то пусть свет придёт к нему. И он начал закатывать такие гомерические вечеринки, на которых считали своим долгом отметиться все звёзды той бурной эпохи.

Именно тогда он создал свой классический имидж неунывающего плейбоя в шелковой пижамной курточке. Таким он и появился на всех страницах журналов и в кино — например, в сериале "Секс в большом городе", где Хеф сыграл сам себя.

— Я никогда в жизни не носил пижамы, — признался он много лет спустя своему биографу Стивену Уоттсу. — Но я стал надевать эту дурацкую пижонскую курточку всякий раз, когда мне предстоит появляться на людях. Это самая главная деталь моего имиджа, как и бокал мартини или курительная трубка, хотя всю свою жизнь я не мог выносить запаха табачного дыма и практически никогда не напивался допьяна. Всё это работает на мой имидж и на имидж всего журнала.

В 1974 начался новый этап травли Хефа. По личному указанию президента Никсона полиция начинает арестовывать одного за другим его сотрудников, требуя дать признательные показания на шефа: дескать, тот на своих закрытых вечеринках раздаёт всем гостям кокаин. Наиболее яркой стала история помощницы Хефа — некой студентки Бобби Арнштейн, которая действительно попалась с наркотиками. Ей присудили 15 лет тюрьмы, но предложили свободу, если она скажет, что наркотиками её снабжал Хефнер. Она отказалась, и в январе 1975 года, не выдержав давления следователей, покончила с собой, приняв кучу таблеток снотворного. В ответ Хеф, потрясённый смертью своей преданной подруги, добился того, что все обвинения с Арнштейн были посмертно сняты.

Следом на Хефа ополчилась специально созданная Комиссия по борьбе с порнографией при Минюсте. В итоге по приказу министра юстиции Playboy был изгнан из широкой продажи (ныне его можно было купить лишь в специализированных магазинах).

В 1985 году Хефа разбил инсульт. Над его реабилитацией работали лучшие доктора мира, но, едва Хеф встал на ноги, как тут же объявил о своём желании уйти на покой. Вскоре он женился на "модели года" Кимберли Конрад, которая родила ему сыновей Марстона и Купера.

Семейное счастье продолжалось недолго — в 1998 году Кимберли ушла от Хефа, обвинив его в импотенции. Впрочем, по другим данным, причиной развода стала его старшая дочь Кристин, которая стала главной наследницей и правой рукой отца — с середины 90-х именно Кристин Хефнер и управляла всей империей Playboy.

Хеф не замедлил с ответом в своём фирменном стиле: он демонстративно снова распечатал двери своего особняка Playboy Mansion и купил ящик виагры, заявив, что после ухода жены он пустил в дом сразу трёх 18-летних моделей.

Также он опубликовал список из тысячи моделей, с которыми он успел переспать с 1960 года — оказалось, что Хью Хефнер, оставаясь в глубине души всё тем же прежним ботаном и занудой-аккуратистом, скрупулезно записывал в специальную тетрадочку все паспортные данные на каждую свою любовницу. Видимо, он уже тогда предвидел, что в старости ему придётся защищать свою репутацию бесшабашного бабника и кутилы.

Кутёж продолжался до 2012 года, когда Хеф вновь объявил, что он наконец-то женится в третий раз — на 29-летней модели Кристалл Харрис и официально уходит на покой.

Последние пять лет из особняка Playboy Mansion приходили только сугубо экономические новости — в основном, о продажах очередных пакетов акций медленно разрушающейся корпорации, вынужденной платить по долгам.

Судьба посмеялась на бесшабашным Хефом, сделав его свидетелем крушения созданного им бренда. Даже его легендарный особняк в Лос-Анжелесе был продан за 100 миллионов долларов.

От Хефа отвернулись и все родственники. Ушла из руководства компании его дочь Кристин, даже любимый сын Марстон отвернулся от него, опубликовав книгу о том, как трудно ему было выжить в поместье отца. "Все воспринимали Playboy Mansion как гнездо разврата, но для меня это был родной дом, другого у меня не было. Во время шумных вечеринок я старался незаметно ходить меж гостями, всё время натыкаясь на совокупляющиеся парочки, которые и подумать не могли, что здесь может кто-то жить…"

Не так давно и его последняя любовница Холли Мэдисон опубликовала книгу "Падение в кроличью нору", в которой она чётко обозначила главную проблему Хефа — его полное одиночество. Именно в одиночестве, считает Мэдисон, и кроется причина всех поступков Хефнера, его желание окружить себя толпой друзей, приятелей, собутыльников и любовниц — чтобы даже на секунду он бы не смог почувствовать себя оставленным.

Хью Хефнер умер в полном одиночестве — как пишут американские таблоиды, в момент его смерти в доме не было никого, кроме слуг (правда, официальный пресс-релиз компании Playboy Enterprises говорит о том, что Хефнер умер "в результате естественных причин, находясь в кругу родных и близких").

По сути, единственный ценный актив, который остался у Хефа, — это место на кладбище Вествудского мемориального парка в Лос-Анджелесе, рядом с могилой Мэрилин Монро. Хеф купил это место почти сразу после похорон Мэрилин, желая хотя бы после смерти соединиться с той единственной женщиной, которой он был обязан своей удачей.