Сто лет убийству царской семьи: праздник, который всегда с тобой

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года группа сотрудников ЧК убила семь членов царской семьи близ Екатеринбурга, а также их врача, прислугу и пару собак. Вокруг этого убийства сложился целый ряд мифов. Например, его называют расстрелом, хотя ещё живых женщин добивали штыками.

Иные даже говорят, что никакого расстрела царской семьи не было, поскольку Николай II отрёкся от престола за год до этих событий и поэтому был "гражданином Романовым", а вовсе не царём. Раз так, то и семья его — "не царская". Наиболее упорные сторонники историй о хорошем Ленине даже утверждают, будто бы решение о ликвидации царя принял... исполком Уралоблсовета, а вовсе не руководство страны. Мол, инициатива на местах распоясалась, откуда и сомнительное в морально-этическом плане убийство женщин и детей.

О том, почему всё это неправда, — текст ниже.

Вопросы о том, карандашом или чернилами написано отречение Николая II, мы оставим более красивой части нашего общества. Несомненно, акт об отречении был, о чём говорят и оригиналы, и воспоминания видевших его современников. Обратимся к более дельному вопросу: было ли отречение законным?

Стандартный ответ на это такой: "Целый ряд статей Свода основных государственных законов Российской империи, в частности 37-я, 38-я и 43-я статьи, чётко указывали, что государь-император имел право отречься от престола не только за себя, но и за несовершеннолетнего сына". Увы, если мы обратимся к самим текстам этих статей, то обнаружим, что перед нами довольно простая манипуляция сознанием. Действительно, в своде есть статья, дающая возможность императору отречься от престола. Вот только во время событий 1917 года использовать её не было абсолютно никакой возможности. Николай II не мог законно отречься от престола с её помощью.

Чтобы понять почему, достаточно прочитать её текст. "При действии правил, выше изображённых о порядке наследия престола, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отречься от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола".

Ключевая загвоздка именно в словах "в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола". Статья в данном виде была сформулирована в декабре 1825 года (затем кочевала из старых сводов в новые). И не просто так. Как раз тогда великий князь Константин отрёкся от престола, но в обстоятельствах, которые создали серьёзные затруднения для "дальнейшего наследования престола". А именно — не прояснив причины отречения народу, что вызывало подозрения в том, что отречение не имеет законной силы. А также не проследив за возможностью нормального наследования в столице (отрекался Константин из Польши).

В итоге начался бардак — случилось восстание декабристов, орудийная стрельба в столице и тому подобные безобразия. Статья была написана именно для того, чтобы отречений в условиях, угрожающих стабильности дальнейшей передачи власти, более никогда не было. Весна 1917 года угрожала такой стабильности больше любой другой ситуации в нашей новой и новейшей истории.

Так что и по букве, и по духу эта статья не разрешает отречения от престола в обстоятельствах, когда дальнейшее наследование престола было затруднено. Николай II отрёкся в пользу великого князя Михаила Романова — и это создавало огромное затруднение к дальнейшему наследованию престола. Ведь Михаил был в морганатическом браке — женат на лице неравного положения. Указ Николая II от августа 1911 года запрещал великим князьям такие браки, Михаил этот указ нарушил.

Нельзя отречься в пользу лица, не имеющего бесспорных оснований занимать престол. Николаю об этом рассказал бы любой разумный юрист — если бы, конечно, царь не был в изоляции во время, когда его принуждали к подписанию акта об отречении. В итоге его изоляция сыграла злую шутку с тем, кто требовал — и таки добился — этого отречения. Оно, называя вещи своими именами, не имело законной силы уже потому, что было сделано в пользу Михаила.

Вторая причина, по которой оно не имело силы, — Николай подписал его после Февральского переворота в Петрограде, своей столице. Совершенно однозначно нельзя оценить отречение в условиях утраты контроля над столицей как отречение "в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола". Только крайне слабая юридическая подготовка лиц, входивших в состав Временного правительства, позволяла им расценивать этот акт как имеющий заметную юридическую силу. Само подписание акта после переворота — правовой нонсенс.

Итак, первый вывод: сто лет назад были расстреляны именно царь и царская семья, поскольку Николай II законным образом от престола не отрекался.

О ликвидации царской семьи было напечатано в "Правде" только 19 июля 1918 года, и напечатана была, что для "Правды" неудивительно, неправда. Утверждалось, что Президиум ЦИК получил сообщение Уральского областного совета (местная власть) о "расстреле бывшего царя Николая Романова". Якобы из-за заговора, в результате которого должны были освободить "бывшего царя". Так же сообщалось, что убит был только Николай II, а его супруга и сын были переправлены в надёжное место, но в какое — не говорилось.

Здесь не так решительно всё. Во-первых, слово "расстрел". В русском языке так называют казнь (или — в ряде случаев — просто убийство) с помощью огнестрельного оружия. Однако сотрудники ЧК и иные участники акции не смогли застрелить всех членов царской семьи — сказались низкая квалификация, слабое подвальное освещение, общая неопытность. Согласно воспоминаниям участников событий, членов семьи (не Николая II, который как раз погиб от выстрелов, а женщин и детей) из-за этого пришлось добивать штыками. Вот что утверждал руководивший расстрелом член коллегии областного ЧК Яков Юровский:

"...На дочерях же были лифы, так хорошо сделаны из сплошных бриллиантовых и др. ценных камней, представлявших собой не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцыри [сохранена орфография самого работника ЧК. — А.Б.]... ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка".

Как он констатирует, погибли они в "предсмертных муках" — после штыков и далеко не сразу. О том же говорят воспоминания и других участников ликвидации. Вот показания пулемётчика Дома особого назначения А. Сухорукова: "Принесли носилки, начали убирать трупы, первым был вынесен труп царя. Трупы выносили в грузовой автомобиль, находящийся во дворе, когда клали на носилки одну из дочерей, она вскричала и закрыла лицо рукой. Живыми оказались также и другие. Стрелять было уже нельзя, при раскрытых дверях, выстрелы могли быть услышаны на улице... Ермаков взял у меня винтовку со штыком и доколол всех, кто оказался жив".

Таким образом, слово "расстрел" здесь неприменимо. Более правильно было бы квалифицировать это деяние как убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору с использованием как огнестрельного, так и холодного оружия. Почему Ленин, имевший юридическое образование (пусть и полученное нетрадиционным способом), пропустил неверную формулировку "расстрел" в публикацию в "Правде" — остаётся не вполне ясным.

Во-вторых, сообщение делает вид, что решение об убийстве принял Уральский областной совет — да и то под нажимом пытавшихся освободить царя контрреволюционеров — а Президиум ЦИК (Ленин со товарищи) лишь одобрил это решение. Попытка переложить вину на другого вполне бы удалась, если бы после 19 июля 1918 всех членов Президиума ЦИК расстреляли и они не могли бы разгласить истинное положение дел. На деле, однако, Троцкий был убит сравнительно поздно — в 1940 году. Поэтому 9 апреля 1935 года он успел записать в своём дневнике:

"Либералы склонялись как будто к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это неверно. Постановление вынесено было в Москве... В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

— Да, а где царь?

— Кончено, — ответил он. — Расстрелян.

— А семья где?

— И семья с ним.

— Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

— Все, — ответил Свердлов. — А что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

— А кто решал? — спросил я.

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях".

Как мы видим, свидетельство Троцкого довольно точное. На 1935 год советская власть не разглашала того факта, что были убиты все члены семьи. В открытых источниках была только лживая информация о том, что жену и детей царя вывезли в другое место. То что Троцкий в 1935 году точно знает, что с ними, — признак того, что перед нами не выдумка, что Ленин со товарищи на самом деле всё знал.

В то же время и Троцкий лгал — хотя и в мелочах, а не во всём сразу — как "Правда". Как показали материалы расследования старшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры России В. Соловьёва, в протоколе заседания Совнаркома, на котором Свердлов сообщает об убийстве царской семьи, Троцкий — один из присутствующих. То есть даже в 1935 году в личном дневнике Лев Давидович, описывая процесс принятия решения, пытается обелить себя и сделать вид, что он просто "мимоходом" спросил у Свердлова. Хорошая попытка, Лев Давидович, но документы вас выдали.

Зачем советской верхушке потребовалось делать вид, будто убить решили "местные власти"? Зачем Троцкий делает вид, что узнал об этом "мимоходом"? Ответ прост: за тем же, зачем официальное сообщение в "Правде" лгало о том, что царица и дети оставлены в живых. Не каждому хочется показывать, что он готов убивать женщин и детей. Ленин, Троцкий и прочие выросли в дореволюционной России, где такие преступления рассматривались как особо тяжкие, — и не только в правовом, но и в морально-этическом смысле.

Это резко, принципиально резко отличает их от множества наших современников. Большое количество из них не видит в этом деянии ничего плохого. Зайдём на любую платформу для блогеров и почитаем, что они пишут об этом событии сегодня, спустя сто лет. Вот, к примеру, "Фейсбук": "Прорежимные холуи льют крокодиловы слёзы по поводу так называемого расстрела царской семьи... Как должны реагировать на это коммунисты, патриоты, сторонники советских идей? Раз нам навязали этот погром без правил, то мы должны показать, что тоже готовы играть без правил. Надо именно сегодня и завтра глумиться над царской семьёй и обещать повторить".

Не отстаёт и ЖЖ. "Я не уверен, дрогнула бы моя рука, если бы партия сказала мне, что вот эту семейку надо расстрелять. При этом всю", — пишет блогер левых взглядов под фото семьи Ельцина, на котором среди прочих есть и малые дети.

Почему Ленин и Троцкий — лица, организовывавшие массовые убийства, на минуточку — стыдились убийства женщин и детей, а их современные поклонники не стыдятся таких деяний своих идеологов?

Ленин не стеснялся вешать и брать заложников из народа — но признаваться в убийстве женщин и детей было тяжело даже ему.

Дело в том, что для многих наших современников убийство царской семьи — просто одна из деталей рождения советского государства. И если они симпатизируют ему, то почему бы им не симпатизировать и соответствующему убийству? Любишь кататься [вар. — советскую власть] — люби и саночки возить [вар. — кровь, с которой она появлялась на свет]. Весьма редко им приходит в голову мысль, что для рождения новой власти лишние убийства были совершенно необязательны.

Это довольно любопытный для историка, хотя и несколько отталкивающий момент. Получается, что убийство царской семьи в каком-то смысле не закончилось сто лет назад. В идеологическом смысле оно вполне продолжается. Многие всё ещё считают расстрел и докалывание штыками женщин и детей оправданным — если это "оправданно" идеологически. Так что, прежде чем в следующий раз говорить "ай-яй-яй" по поводу ИГИЛ (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ) или вкушающей сердца на камеру "умеренной сирийской оппозиции", задумайтесь: насколько далеко мы сами — как народ — ушли от дикарей, которых показывают по телевизору?