"Мы Родину свою защищали". Последнее интервью Александра Захарченко

— Как вы познакомились с Мотором (Арсен Павлов, позывной Моторола — убит 16 октября 2016 года. Командира "Спарты" взорвали в лифте собственного дома в Донецке)?

— В первую встречу нашу Мотор меня арестовал. Мы пригнали караван в Славянск с боеприпасами, оружием, с дизельным топливом и едой. И я попал на его подразделение. И пока там выясняли, что да как, он задержал меня. Получилось так, что мы сели у него в блиндаже, рассказали друг о друге. В этот момент к нему полезли хохлы на его позиции. А потом, у него была бормотуха какая-то, самогон. Мы сели и выпили по стакану. Вот так и познакомились.

А второй раз мы встретились с его подразделением, когда освобождали Шахтёрск. А потом, по возвращении в Донецк, мы этот бой обсуждали. Для меня он живой всё равно.

— Когда Моторола умер, вы сказали, что потеряли друга. Для вас это была больше личная потеря или боевая?

— Я потерял кусочек своего сердца. Вот с каждой такой потерей я сердце теряю. Я уже должен был привыкнуть, но... Мотор, Гиви, они не только друзья, они — братья по духу. А это неизвестно, какая связь сильнее. Встречи с Мотором... и в бою, и в жизни. Семью я его знаю. После войны Мотор хотел заняться разведением рыбы, мечта у него такая была.

— К Мотору, Гиви, вы на "девятку" (9-этажное здание в Донецке, где располагались подразделения Мотролы и Гиви) приезжали...

— Приезжаю как-то на "девятку". Злой был. Говорю: "Товарищи офицеры, доложите обстановку". Ну, Моторола начинает так же официально: "Обстановка следующая ******* ******* ***** (мат)". И я начал смеяться, настроение поднялось. Это было за три дня до штурма аэропорта. Сложный тогда был момент в штурме. Пришлось искать резервы. Ну из ситуации мы вышли.

А так... случаев была масса. Я помню, как Мотор с рукой ходил, раненый. Всё привыкнуть никак не мог.

— А про знакомство с Мишей (Михаил Толстых, Гиви, — был убит в ходе покушения в своём кабинете).

— С ним я познакомился позже, во время штурма Иловайска. Когда мне прислали подкрепление, я прорвался. Там была дорога полужизни-полусмерти. И мы прорвались с подкреплением к нему. А у него большие потери были. Мы роту успели завести. Тогда уже было освобождение, хохлы побежали.

На Иловайск сначала не наступали, потом получилось, что пытались прорваться. 1 к 20, 1 к 30 было соотношение. В какой-то момент подразделение числилось, но там 90% были ранены. Кусочек держали до последнего. Город не занят, пока он обороняется. Сталинград в своё время тоже к Волге прижимали, а завоевать так и не смогли.

— Я обращал внимание, что во многом успехи армии ДНР, батальонов "Сомали", "Спарты" были благодаря тому, что ребята принимали, скажем так, нестандартные решения.

— Я для себя одну вещь понял... здесь воевали командиры батальонов, которые выходили из рядового, сержантского состава. Тут смотрите, какая вещь: солдат, получая приказ, обязан его выполнить. Он ищет способы решения, выполнения. И те, кто воевал против генералов украинских, у них была задача выполнить приказ. Они принимали те решения, которые не по учебнику, нестандартные. И эти решения позволили побеждать.

— А примеры можете привести?

— Как взяли аэропорт. Сделали маленький объёмный взрыв. Ну нигде, ни в какой науке "урка" не используется для взятия зданий. А тут Мотор придумал, закинул, взорвал. 15 минут — все оглушённые, зашли по тихой воде. Пока все очухались, мы уже в аэропорту сидели. А дальше — дело техники. Несколько часов — и мы добили их всех.

— Вы на передовой... Это то направление, где вы комфортно себя чувствуете. Приходится как-то себя останавливать? Всё-таки глава республики. Как вы туда постоянно гоняете? Как себе это всё объясняете?

— Ну, кто-то считает, что я — адреналинщик, кто-то — что жить без этого не могу. На самом деле всё проще. Здесь одна из тех задач, которую выполняет глава государства. В том числе и знать, как, чем живут войска, что думают, какие мечты? Если ты руководитель — ты должен знать, что думают твои военные. А пока ты на передовую не приедешь — ты не узнаешь. Потому что передовая — это чистая правда. Могут в кабинете соврать. В окопе обстановка другая. Здесь жизнь — смерть. Здесь не врут.

— Вы, когда уже главой были, лично принимали участие в штурмах...

— Да. Углегорск, Дебальцево — ранение моё. Лично принимал участие. Объясню почему. Углегорск — это была первая крупная наступательная операция, которую мы проходили. И очень важная была. Из Минска приехал, переоделся на границе, снял пиджак, переоделся в военную форму и поехал. Углегорск... надо было показать, что мы умеем наступать, дух вселить.

А Дебальцево... сложный был момент. Дебальцево тогда... момент, когда меня ранили, он был переломный. Каждый автомат был на счету. Собрал личную охрану, взял автомат и побежал.

— Про Петровича (Владимир Кононов, Царь). Расскажите, как вы познакомились?

— В Шахтёрске. Первый раз мы увиделись на совещании у Стрелка (Стрелкова). Лежу в окопе, ночь, несколько суток не спал, а это вырубило. Открываю глаза, он говорит: "Здорово, я царь". Ну я в ответ: "Не гони, я император, и я спать". Он говорит: "Я — Вова, подкрепление привёз". Говорю: "Ну сколько у тебя?" — "Батальон". Ну я обратно спать. Думаю, подкрепление "батальон" не поможет. Он говорит: "800 человек". Я просыпаюсь: "Это не батальон, это почти полк!"

— Когда стрелок выходил, был сложный момент. Каждый командир был себе на уме. Те, кто знал вас по Донецку, — ладно. А вот было много людей, которые себе на уме были. Как находили общий язык?

— Мы все знакомы были заочно. Меня знали, я знал, что они есть, знал позывные. Знал Мотора, Гиви. У нас особых проблем с общением не было. У нас идея одна была — мы Родину свою защищали. Чувствуется мгновенно, кто ты есть. По рукам ударили. Кто-то с одной улицы, друг друга знали с детства. Была одна семья, потом превратилась в целую структуру.

— Но многие парни были с амбициями. Те лучше — эти лучше. Я помню, вы придумывали: сцепились? Раз — их вместе на передовую. Друзьями выходили.

— Есть хорошая книга "Три мушкетёра". Там показан пролив крови. И у нас был. Но терять ребят в драках и поножовщинах... А единственное, что могло ребят сплотить, сдружить — это когда ты прикрываешь спину человека, с которым подрался. А он прикрывает твою. После недели передовой, когда проверяется, как оно на самом деле есть, не только два драчуна, а всё подразделение другое выходило. Которое понимает с полуслова, полувзгляда. Даже без слов понимали. Благодаря этому опыту многие приходили совместно. Такого нет в учебниках. То, что в мирной жизни делается неделями, в бою добивается секундами.

— Ташкент (Александр Тимофеев) рассказывал, что познакомились вы случайно, чуть ли не случайно, и до войны не общались...

— До войны мы и знакомы не были. Познакомились случайно. Я уже вернулся из Киева, в Харькове побывал. А Саня, он был на месте, у него была своя идея. Познакомились, стали общаться. Он начальником штаба у меня стал не случайно. Многие вопросы организационные надо было решать, и он отлично справлялся. И все боевые действия, которые "Оплот" принимал, были с ним. Я с ним ездил и за оружием в Луганск, частенько мы мотались.

Кстати, вот мы разговаривали, знакомые — не знакомые. У нас боевой путь "Оплота" начался с Лисичанска. Была рота прикомандирована к Мозговому, Лёхе. При обороне Лисичанска одно из подразделений "Оплота" в ней участвовало.

— О ВПК пару слов. Про "Чебурашки", про Ташкента, что вы получили курировать. Как идея вообще появилась?

— Идея появляется тогда, когда чего-то не хватает. Сначала начали делать пистолеты. Не потому что захотелось. А потому, что коротких стволов не хватает. Можем, не можем — попробуем. Чисто донецкий характер включается. На упорстве начинаем делать, на кураже. В какой-то момент была ситуация, не хватало РС. Поняли, что можем сделать, улучшить. На азарте. Получилось.

Вообще, всё начиналось с ножей — сделали, нож хороший. Ну и дальше пистолет, и пошло-поехало, потихоньку. Делали снайперские винтовки. Почему? Решили дать нашим ребятам то оружие, которое превосходит то, что есть у украинцев. Идея была результативна. А дальше — вопрос времени и оборудования.

— Шахтёрск. Место, где впервые себя проявил Абхаз (Ахра Авидзба, Абхаз). Как с ним познакомились?

— Ещё в 2014 году. Я не помню, в каком подразделении он служил. Я с ним познакомился и предложил перейти в "Оплот". Тогда что-то не получилось. А в боях за Шахтёрск он пришёл ко мне со своим подразделением.

— У Гиви, Мотора был армейский опыт. Абхаз такого опыта не имел. Как вы можете оценить его как командира, за счёт чего ему давались военные успехи?

— Он очень образован. И у него хороший аналитический склад ума. Быстро принимает нестандартные решения. Ярко выраженный лидер. Ну и я бы не сказал, что нет военного опыта. Всё-таки Абхазия. Это с детства всё в крови.

— А по-дружески? Разница в возрасте...

— Разница в возрасте вообще не чувствуется. Дружим. Нет, понятно, что есть устав, дисциплина, но и он ко мне домой ездит, и я к нему езжу. Дружим семьями.

— Как смотрите на дерзкие вылазки?

— Крайне негативно. Мы говорили, что "не дело главы государства на передовой бегать". Не дело комбату брать землю с мариупольского пляжа. Где-то внутри сидит гордость, но всё остальное — буду ругаться.