Про поколение наших отцов

Знаете, как я в детстве понимала, что наступило 8 Марта?

С утра на кухне я натыкалась на кофе в разных агрегатных состояниях и в самых неожиданных местах.

Потому что папа считал своей священной мужской миссией в Международный женский день заваривать маме с утра кофе и относить в спальню.

Но поскольку он имел возможность практиковаться только раз в год, то не всегда попадал ложкой в кружку.

В обычные дни он воду сам себе не наливал, потому что для этой функции рожали специального человека. Меня.

Моя профессия была предрешена ещё в роддоме, когда папа взял конверт со мной на руки и начал объяснять мои должностные функции:

"Когда ты начнёшь ходить, ты будешь приносить папе воду".

Когда я научилась ходить и бегать, то исполняла свою главную миссию без праздников и выходных. Из гостиной долетало:

— Аануууш!

— Что, пап?

— Принеси папе воды.

Надо было принести и стоять рядом, пока он не допьёт, на случай, если он захочет второй стакан.

Я ушла на более чем заслуженную пенсию в 28 лет, когда уехала от родителей.

Кажется, с тех пор в нашем доме упразднилась вакансия водоноса, и папе приходится идти на кухню, брать стакан, подходить к кулеру и наливать себе воду своими руками.

Кажется, разруха в патриархальном доме дошла до апогея, потому что, когда я у них гощу, я замечаю с утра, что он сам себе заваривает кофе. Тут главное не спуститься раньше него, а то он обязательно попросит об этом меня.

Потом со временем (точнее, сейчас, когда это пишу) я поняла, что для такого закрытого человека, как мой папа, это была единственная комфортная схема поддержания контакта со мной и индикатор душевной близости.

Он не любит разговаривать с людьми, чужое общество его угнетает.

Единственные существа, которые радуют его присутствием, — это я и Шах (наша собака). И теперь ещё внук, конечно же.

Так вот, по тому, как я носила ему воду, он понимал моё настроение.

Когда я обижалась, я отказывалась приносить воду (но всё равно приходилось).

Или когда была чем-то недовольна, наливала воду только до половины (такая форма протеста).

Пока шла, громко шлёпала ногами.

Я начинала этот пост с хорошего настроя, но сейчас мне грустно. Потому что папа просил меня принести воду по 5–10 раз в день и чаще всего делал пару глотков.

Он просто очень хотел со мной общаться, но не имел представления как.

Сейчас он, конечно, более открытый: звонит и говорит, что скучает и очень любит меня, зовёт в гости. Был бы бесконечно счастлив, если бы я вернулась домой.

Но этот же сдержанный папа дежурил у двери, чтобы никто из гостей не увидел, что я курю (мне было уже 27 лет). Хотя очень переживал и винил себя, что мы с братом курим из-за того, что он при нас курил. Очень радуется, что мы оба бросили.

К сожалению, я замечаю это явление в армянских семьях: дети считаются взрослыми, только когда они уезжают жить отдельно.

Вообще, у всех малых народов очень тяжело идёт принятие индивидуальности человека. Они все ещё не могут выйти из рамок общинного мышления. И чем суровее климатические условия, тем люди жёстче.

Я вот родилась в горной местности с плохой погодой и каменистой почвой (и меня бесконечно тянет в горы, поэтому я лучше поеду отдыхать не на море, а буду сидеть в горах, подмораживая зад, как полный идиот).

И там было не до психологии, людям надо было выживать.

Но я рада, что это меняется.

Во-первых, есть такие революционеры, как я (с которыми хочешь не хочешь, а приходится считаться и садиться за один стол), во-вторых, они видят, как меняется мир и фокусируется на личности отдельно взятого человека, его потребностях и интересах.

Больше не надо приносить себя в жертву ради блага семьи. Вполне можно совмещать свои интересы с интересами своих детей.

Вот так десятилетиями приходится приспосабливаться к мирному и сытному времени.