Мёртвые предки, духи и демоны. Каких гостей русские ждали на гадание

Святки на Руси длились от Рождества, которое наступало 25 декабря по старому стилю, до Крещения, которое до революции праздновали 6 января. Корнями своими они уходили в дохристианские верования, когда древние славяне прощались с тьмой и холодом и встречали обновлённое солнце, обещавшее скорую весну. Поэтому со Святками оказалось связано множество суеверий и персонажей, которые не имели никакого отношения к православию.

Однако дни эти недаром прозвали ещё и страшными — на Руси верили, что в эти дни истончается стена между миром мёртвых, миром духов и миром живых и на тепло изб слетаются души мертвецов. И хорошо, если это всего лишь предки, заботящиеся о своих потомках. Покойники могли быть и недобрыми, затаившими зло. Возможно, именно поэтому во время святочных молодёжных игрищ были распространены "отпевания покойников", не одобряемые священниками.

Происходило это следующим образом: один из парней раздевался донага, обряжался в саван, и его вносили в избу, откупленную специально для посиделок у какой-нибудь старушки, и там "отпевали". Для выполнения шуточного обряда кто-нибудь наряжался священником.

После пародийного отпевания начиналось "прощание с покойником" — каждая девушка должна была его поцеловать. Разумеется, "покойник оживал" в самый неподходящий момент и вскакивал со своего ложа, вызывая визг и нарочитый испуг молодёжи. С обрядом задабривания покойников связывают и традицию подавать на стол в праздничные дни кутью — славянское поминальное блюдо.

Собираясь за праздничный стол, многие по старинке заговаривали Мороза, чтоб он не погубил скот и не трогал весной посевы. Для этого хозяин избы перед тем, как сесть за стол, широко открывал дверь и выносил за порог первую ложку кутьи.

Мороза следовало позвать к столу, чтобы задобрить или даже пригрозить, что если не будет слушаться, то хозяин его выпорет. "Мороз, Мороз, — кричал в темень хозяин. — Ходи до нас вечерять. Только не морозь ягнят, телят и маленьких ребят! А станешь морозить, будем тебя кнутом сечь!"

Но если слетавшихся на тепло покойников или Мороза можно было задобрить угощением, то от чертей и нечисти следовало защищаться. Старики в Святки особенно усердно молились Богу и посещали храмы, а молодёжь, настроенная более легкомысленно, защищалась от чертей, наряжаясь библейскими или мифическими персонажами.

У каждого возраста были свои образы. Безгрешные дети наряжались ангелами — родители верили, что этим они приобретают дополнительную защиту высших сил. Подростки наряжались инородцами: ляхами, басурманами, цыганами, татарами. А молодёжь скрывалась от бесов за харями кикимор, упырей и леших. Для этого парни и девушки не только надевали маски, но и выворачивали наизнанку шубы, напяливали парики из соломы и раскрашивали лица углём и свёклой, чтобы нечисть не узнала, кто перед ней.

Часто ряженых, которые обходили с колядками соседей, называли шуликунами (нечистыми). На Русском Севере раньше верили, что шуликуны — это особый зловредный народец, ближайший родственник кикиморы болотной.

Шуликуны появляются из ручьёв и колодцев на Игнатов день (сейчас это 2 января) и уходят в прорубь на Крещение. Всё это время вредят людям. Они невелики ростом, носят белые кафтаны и шапки-колпаки. Узнать их можно, сдёрнув шапку или стащив с них сапоги — у шуликунов остроконечная голова, а вместо ног — копытца. Когда шуликун открывает рот, из него пышет огонь.

В основном шуликуны передразнивали пьяных и запутывали кудель, но самые вредные могли покалечить человека. В одной руке такой шуликун держал сковороду с горящими углями, а в другой — железный крюк. Считалось, что самых больших грешников шуликуны подцепляют крюками и сжигают.

Долгое время для этнографов тайной оставался святочный персонаж Авсень (Овсень), которого как только не называли в колядках! И Таусень (Баусень), и Гоюсень, и Усень (Овсень). В конце концов лингвисты выяснили, что эти забавные, казалось бы, припевочки на самом деле обозначают весьма древнее божество, чьё существование было, очевидно, связано с переходом от зимы к весне.

А слово "авсень" имеет индоевропейский корень aus, что значит "утренняя заря", "светать", "рассвет". Таким образом, Авсень (Таусень) олицетворял собой духа, который прокладывал дорожку из зимы в весну и наводил мосты, по которым должны были приехать три его брата, олицетворявшие три православных праздника: Рождество, Крещение и Васильев день. Последний праздник раньше приходился на 1 января, а теперь это 14 января. В современной России в этот день празднуют старый Новый год.

Но был и ещё один весьма страшный дух, который являлся тем, кто решался гадать в святочные дни. Звали его Святке. Он появлялся на второй день после Рождества и исчезал в Крещенский сочельник.

Святке являлся гадающим в виде огромного пылающего стога и заставлял их стремительно убегать. Как рассказывает этнограф Алексей Конкка, девицы в Олонецкой губернии, которые совершали разные обряды в надежде во сне увидеть будущее, перед сном для защиты от Святке обязательно надевали себе на головы горшки. Ночью к ним приходил Святке и хотел оторвать каждой голову, но вместо этого стаскивал и разбивал горшки.

Иногда он появлялся из печи и начинал испытывать гадающих. Следовало правильно ответить на три вопроса, и тогда Святке приоткрывал будущее. Но горе тем, кто ошибался! Никакие очерченные мелом круги не спасали их от разъярённого славянского демона! Пугал он так страшно, что даже очень смелые сами выбегали из круга, давая возможность злому духу расправиться с ними.