Альтернативная архаика под мостами Петербурга

Просто послушать приятную музыку или прокатиться на теплоходике с экскурсией, которую сразу же забудешь, — слишком уж тривиально. Лайф расскажет, как получить массу полезных эмоций в условно короткий срок.

Два прихлопа на стиральной доске.

— Как там на корме, слышно? — крикнул контрабасист и по совместительству солист Андрей Воеводский.

— А ты пойди и спроси, — не дожидаясь ответа с галёрки, ответил Борис Шульман, играющий на банджо.

Шутка заключалась в том, что пройти через всю лодку и добраться до самого последнего ряда, чтобы проверить звук, было практически невозможно. Узкий проход был полностью занят зрителями.

В Петербурге беспрецедентное событие — на маленьком водном трамвайчике, вмещающем не более 30 туристов, играют архаичный джаз. Группа SPB Ramblers решила сменить атмосферу. Вместо привычных томных клубов — лёгкое покачивание волн, классическая архитектура вперемешку с порывами ветра. Штормовое предупреждение то ли уже заканчивалось, то ли ещё не успело начаться, поэтому глотки всем трём участникам группы пришлось напрягать изрядно.

Именно так звучал джаз в 20-е годы прошлого столетия. Вот только не было электрической гитары. Она появилась довольно скоро, всего через несколько лет. Так что вполне возможно, нечто подобное — на грани смешения жанров — играли и в начале 30-х.

В роли артефактов — клаксон, снятый Воеводским с собственного велосипеда, и стиральная доска с набором столовых приборов, которые Шульман одолжил на день у старушки-соседки.

Зачем вы, мальчики, патефоны любите?

Ох, если бы размеры кораблика позволяли… Тогда Воеводский выставил бы на показ ещё пару десятков артефактов — все свои патефоны. Всего за три года собирательства коллекция выросла внушительная. И в однокомнатную квартиру уже не вмещается, тем более в соседстве с контрабасом.

На самом деле, правильно всё это считать граммофонами. Только у нас в России самые маленькие почему-то называют патефонами. Их Андрей сам реставрирует, а точнее, реанимирует. Привозит из-за границы потроха, аккуратно сложенные в мешочек, будто кости от скелета. И за дело. В последнем трофее сначала пришлось оттирать потёки из варенья — предположительно, вишнёвого.

Ну а самый первый на Новый год подарила жена во исполнение детской мечты. И пошло-поехало... Один — германского производства, всё тех же 20-х годов прошлого столетия, — был куплен в Таллине, даже бирка от магазина имеется. У него звуковая мембрана, в которую вставляли иголки, не из фольги, как позже стали делать, а ещё из слюды. Той самой, прозрачной, что обычно демонстрируют школьникам на уроках природоведения.

Ещё есть аппарат из довоенной Японии, один из самых маленьких в мире. Его называют микифон. Ну и, конечно же, наш советский аппарат московского патефонного завода — пляжный, или окопный, кому как больше нравится. Складывается он в крохотный металлический ящик, напоминающий ёмкость для хранения патронов. Жаль только, звучание любимого контрабаса не воспроизводит: слишком у того низкие тона.

Пробки на воде.

Альтернативный джазовый трамвайчик уверенно шёл по Мойке, Фонтанке и прочим мелким водным артериям. Со встречных теплоходов туристы завистливо выворачивали головы и махали руками. И только гиды непоколебимо продолжали чеканить привычные слова экскурсии.

Под Певческим мостом попали в настоящую пробку. Впереди скопилось с десяток лодок разных калибров. Пришлось музыкантам исполнять песни под металлическими сводами одного из самых широких в Петербурге мостов. Мощность звучания увеличилась в разы.

Под аккомпанемент последних аккордов вдарила молния и пошёл ливень. Зрители послушно потянулись к выходу.

Говорят, прежде чем стать знаменитыми, музыканты The Rolling Stones ночами катались и играли на пароме — так, для себя и друзей, — с правого берега Эльбы на левый и обратно. Кто знает, какую роль в судьбе петербургских джазистов сыграют подобные концерты.