Виноваты клиенты? Тосунян — о кризисе банковской сферы

Д. НАДИНА: Проблемы в банковской сфере — массовый отзыв лицензий, дыры в бюджетах — это вина Центробанка во многом?

Г. ТОСУНЯН: Нет. Вообще, я — сторонник такой позиции: нельзя всё время искать виновных. В том, что происходит, в принципе виноваты мы все: участники рынка, клиенты, банки, Центробанк, другие регулирующие органы. Найти козла отпущения и спустить на него всех собак — неправильно. А мы пытаемся найти виновного, и поэтому получается, что Центральный банк ищет виновных в банках, банки ищут виновных в клиентуре, клиенты ищут виновных опять же в банках или Центробанке. Все воюют со всеми. Это неправильный подход. Мы накопили огромный объём проблем: бюджетных, кредитных, финансовых, валютных. Мы все несём за это ответственность.

Полную версию программы "Экономика по-русски" с  Гарегином Тосуняном читайте ниже и слушайте в аудиозаписи. 

Оценка российской банковской системе

Д. НАДИНА: В гостях у нас Гарегин Тосунян, президент Ассоциации российских банков. Гарегин Ашотович, здравствуйте!

Г. ТОСУНЯН: Здравствуйте!

Д. Н.: Как у вас дела? У вас такая ответственная работа, постоянно отзывают у банков лицензии, всё рушится. Как вы вообще с этим справляетесь? Антидепрессанты принимаете?

Г. Т.: Наверное, надо принимать, но я не принимаю. Обхожусь без антидепрессантов, хотя действительно психологический накал и давление очень серьёзные. Непонятно, как с этим справляются мои коллеги, а это гораздо важнее, потому что на них идёт основной прессинг. Недобросовестных, конечно, тоже жаль, но они часть вины несут на себе, но честных участников рынка, которые добросовестно выполняют свои функции, жаль больше. Они в этих условиях сверхдобросовестны в силу того, что очень уязвимы. Как они выдерживают этот накал страстей — это вопрос.

Д. Н.: Какую оценку вы поставили бы российской банковской системе сегодня?

Г. Т.: Эта оценка не может выставляться по одной проекции. Потому что, с одной стороны, она выдерживает удивительно сложные обстоятельства, связанные с экономикой, изменения в системе надзора, в чём-то оправданные, в чём-то — не совсем. Это — второй критерий, по которому нужно оценивать. Она выдерживает внешние обстоятельства, которые я не переоцениваю, а считаю, что мы больше зависим от внутренних экономических и прочих обстоятельств, чем от внешних событий. Также она выдерживает психологический прессинг со стороны нашей клиентуры, в чём-то тоже оправданный. Потому что клиенты тем более не виноваты в том, что у банков сложная ситуация.

Д. Н.: По-другому спрошу. Наши слушатели — люди простые, у них миллиардов нигде не спрятано. Сейчас хорошее время для того, чтобы хранить деньги в российских банках?

Г. Т.:

В том числе если хранить в кубышке или в недвижимости, если пытаться ввязываться в какие-то авантюры для того, чтобы сделать бизнес. Не по моей оценке надо определять здоровье банковской системы, а по тому уровню доверия, которое присутствует у людей, несмотря ни на что. Рост вкладов сам за себя говорит.

Д. Н.: А если говорить о ставке по вкладам и ставке по кредитам, можете дать какой-то ориентир? Как понять, привлекательное это предложение или просто кидалово?

Г. Т.: Это достаточно легко определить. Когда от рынка явно отличаются ставки по предлагаемым вкладам, то это высокие риски. Поэтому Центробанк даже ввёл ограничение и довольно жёстко контролирует банки, если они начинают привлекать вкладчиков за высокие проценты. Если вам предлагают низкий процент по кредиту, надо внимательно изучить кредитный договор, чтобы не оказалось, что там есть какие-то косвенные платежи. Но таких рисков сегодня нет и низких процентов по кредиту, к сожалению, тоже нет. Поэтому здесь кидалово маловероятно. Здесь надо больше искать, где хотя бы на один процент кредит ниже. Но в этом контексте надо сказать, что если вы хотите, чтобы снижались ставки по кредитам, то не надо удивляться и возмущаться тем, что снижаются ставки по вкладам. Это нормальная последовательность событий. И в перспективе — дальнейшее снижение процентных ставок по вкладам, потому что Центральный банк старается и будет двигаться в сторону снижения своей ставки рефинансирования и ставок по вкладам и по кредитам.

Д. Н.: У меня в одном из маленьких банков Мордовии лежит порядка условных пяти тысяч рублей. Там были 15% годовые. На днях мне позвонили и сказали, что снижают ставку до 13%, и мне нужно прийти и подписать дополнительное соглашение. Но даже если я его не подпишу, они всё равно процентную ставку снизят. Насколько это всё честно, справедливо и законно?

Г. Т.: Степень справедливости не зависит от суммы. Если в вашем договоре было обозначено, что на срок одного года или трёх лет вам гарантируется ставка в 15%, то эта кредитная организация, которая вам выплачивала три года, свои обязательства выполнила. Теперь подошёл срок, когда она с вами вместе должна пересмотреть процентную ставку. И они вполне честно действуют. Они к вам обращаются и говорят, что в связи с тем, что закончился срок взятых ими на себя обязательств выплачивать вам 15%, в нынешний период они предлагают вам 13%. Если вы хотите, то подпишите, и вы продолжите сотрудничество. Но если вы не подпишете, то они могут в одностороннем порядке предложить Вам даже не 13%, потому что тогда это будет договор до востребования. Эти проценты могут быть ещё ниже, а потом ещё снижаться. Так что всё зависит от того, какие изначально они взяли на себя обязательства. Если подошёл срок по этим обязательствам, они имеют право вам вообще никаких процентов не выплачивать, пока вы не подпишете с ними новое соглашение.

Зарплатное рабство: нужно уметь отстаивать свои права

Д. Н.: Слушатель пишет: "Почему не начисляются проценты на зарплату, которая хранится на банковской карте?"

Г. Т.: Если хранится, то, когда вы эти деньги получили на свой счёт, вы можете перед банком поставить вопрос о том, открывается ли другой счёт — срочного вклада. У меня, например, есть в Сбербанке счёт, который автоматически переводит неизрасходованную часть зарплаты на счёт, по которому начисляют проценты. Таковы условия договора. И любой работник, который свою зарплату перечисляет в банк или получает в банке, может открыть параллельный счёт, на котором определён процент. И деньги с зарплатного счёта будут переводить на этот счёт в том объёме, который он оговорит с банком. Так что всё это — решаемые вопросы.

Д. Н.: "Следует ли менять банк, в котором у меня зарплатный проект, или оставаться в том, который определил работодатель?" — спрашивает слушатель.

Г. Т.: Это на ваше усмотрение. Не дай бог, вам работодатель пытается навязать, что вы должны получать деньги здесь и только здесь. И тем более если он ещё скажет, что нельзя переводиться в другой банк. На это он вообще права не имеет. Но до недавнего времени работодатели пытались в некоторых случаях навязать своему работнику условия того, что он должен получать свою зарплату именно в этом банке.

Д. Н.: Как будто сейчас этого нет.

Г. Т.: Сейчас этого нет. Потому что по этому поводу было очень много обсуждений в прессе, судебных споров, комментариев Центробанка. Зарплатное рабство закончилось. Вам не могут навязать то, что вы обязаны получать зарплату именно в этом банке и на этот счёт. Просто надо уметь отстаивать свои права. Вам каким-то косвенным образом работодатель может это навязать, но это уже незаконно. Поэтому, если вы хотите выбрать другой банк и туда перечислять зарплату, законных препятствий этому нет. А против незаконных мер воздействия находятся всякого рода противоядия.

Что будет с банком "Траст"?

Д. Н.: Прокуратура Москвы направила в суд дело о растрате 14,5 млрд рублей в банке "Траст". Я так понимаю, что теперь этот маховик уже окончательно запущен, и никуда не денешься. Всё, банка больше не будет существовать? И что делать вкладчикам, у которых там ещё есть деньги?

Г. Т.: Если я не ошибаюсь, "Траст" находится на санации. В этом случае требования прокуратуры на вкладчиков никак не влияют. Это проблемы санатора. Поэтому вкладчики имеют шансы, равно как и клиенты банков, работать со своими счетами в режиме санации. Это более ограниченный режим, конечно, но тем не менее это существенно более выгодный режим, чем когда у банка отозвана лицензия. Другое дело, что, если очень много требований будет предъявляться к санированному банку, санатор в какой-то момент может отказаться и не выдержать эту процедуру. Но в данном контексте рассматривать какие-то негативные перспективы вкладчиков или клиентов я бы не стал, потому что это процедура, которая идёт по ходу расследования вопросов, связанных с банком "Траст". Но из-за этого санация не дезавуируется.

Д. Н.: Я понимаю, что на самом деле большинство мелких вкладчиков давно забрали деньги из этого банка, поскольку у него проблемы уже два года. Но когда происходят вещи подобного рода — растраты, дыры в бюджете.

Г. Т.: Речь идёт о том, что если санатор взялся за санацию банка, то это его проблемы, как он будет исполнять свои обязательства перед клиентами этого банка. Он взял на себя ответственность по исполнению обязательств перед клиентами банков, в число которых входят и вкладчики.

Д. Н.: А какая там дыра в бюджете — неважно?

Г. Т.: Да. Представьте себе, что вы получили какое-то наследство. А это не только права, но и обязанности, в том числе по долгам. Наследник отвечает по долгам того, кто передал ему наследство. И если вдруг в какой-то момент вы видите, что выплачиваете только по долгам, а наследуемого имущества недостаточно, то вы можете поставить вопрос об отказе от наследства. Это такая грубая аналогия. Если, не дай бог, санатор скажет, что много долгов и дыр, и он отказывается от санации, это будут его проблемы, но до тех пор ни коим образом не проблемы клиентуры банка.

Д. Н.: "Траст" — уже не первый банк, в бюджете которого нашли мощную дыру. Мы слышим об этом с периодичностью раз в пару месяцев. Почему так редко используется инструмент санации? Это первый вопрос. И второй: почему в наше время, когда Центробанк так бдительно следит за всем, что происходит с банками, по-прежнему появляются новости о том, что там украли деньги, здесь дыра, тут рисковая политика и так далее? Почему это не заканчивается?

Г. Т.: Вы этот вопрос адресуете Центральному банку, когда его представитель будет у вас в гостях. Здесь я в деликатном положении. Я сам много раз этот вопрос задавал, но ответа не получил. А по поводу первого вопроса: я тоже считаю, что инструмент санации должен использоваться чаще, я даже назвал пропорции — на одну отозванную лицензию может быть 10 и 20 санаций, но не на 20 отозванных лицензий одна санация. Это как раз характеризует уровень контроля за банковской системой. Возвращаясь ко второму вопросу, могу сказать, что здесь, наверное, накопленные проблемы, которые Центробанк не может решить в короткое время. Но, с другой стороны, это вполне резонный вопрос: доколе мы будем узнавать, что там такая дыра, здесь — сякая дыра, и в какой степени эти дыры образовываются в момент чрезмерного регулирования? Потому что не все дыры — результат аферы. Какие-то дыры — это результат экономической конъюнктуры, каких-то сложностей, которые возникли в силу объективных обстоятельств. Там, где речь идёт об аферах, их нужно выявлять заранее. Приведу пример, когда вдруг на четыре миллиарда реальных вкладов, которые оформлены всеми документами, выясняется, что накопилось 40 миллиардов внебалансовых вкладов. То есть люди приходили, оформляли вклады, получали бумаги, а потом выяснилось, что эти деньги в баланс банка не попадали. Они уходили за баланс в какой-то теневой оборот. И вдруг сейчас мы об этом узнаём, и АСВ вынуждена будет платить этим вкладчикам, потому что они добросовестно всё выполнили. Они внесли деньги, получили соответствующие бумажки о том, что вклад принят, а по балансу он не прошёл. Возникает вопрос: если это продолжалось на протяжении длительного времени, после введения ограничений и в таком объёме, разве трудно приходить и проверять, нет ли там приёма вкладов? И если приём вкладов идёт, то возбуждать дела, в том числе и уголовные.

Проблемы в банковской сфере: кто виноват?

Д. Н.: Проблемы в банковской сфере — массовый отзыв лицензий, дыры в бюджетах — это вина Центробанка во многом?

Г. Т.: Нет. Вообще, я — сторонник такой позиции: нельзя всё время искать виновных. В том, что происходит, в принципе, виноваты мы все: участники рынка, клиенты, банки, Центробанк, другие регулирующие органы. Найти козла отпущения и спустить на него всех собак — неправильно. А мы пытаемся найти виновного, и поэтому получается, что Центральный банк ищет виновных в банках, банки ищут виновных в клиентуре, клиенты ищут виновных опять же в банках или Центробанке. Все воюют со всеми. Это неправильный подход. Мы накопили огромный объём проблем: бюджетных, кредитных, финансовых, валютных. Мы все несём за это ответственность.

Д. Н.: А при чём тут мы? Я не согласна. Я держу деньги в банке, в чём моя вина?

Г. Т.: Вина — это громко сказано.

 У нас есть множество примеров, когда в банках принимали деньги под честное слово. Помните "Мастер-банк", когда выяснилось, что деньги приносились просто по договорённости, а потом предъявляли массу претензий и требовали выплату через АСВ? Таких примеров, к сожалению, множество. Сейчас на рынке в производстве есть несколько дел, когда заведующая отделением принимала вклады, а головной банк понятия об этом не имел. Но я не могу называть конкретные адреса и названия, потому что это не моя функция. Пусть этим занимается прокуратура и МВД.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Павел Медведев, да и президент РФ постоянно говорят о том, что при отзыве лицензии у банка вкладчикам гарантирована страховая выплата не более 1,4 млн рублей. Как вы прокомментируете то, что 2 августа я и ещё 45 тысяч вкладчиков "Арксбанка" получим 10 тысяч рублей? Я написал заявление, но оно до сих пор имеет статус "принято банком-агентом для доставки в АСВ". И лежит оно уже три недели.

Г. Т.: Попробую объяснить, но это будет всего лишь моя трактовка. Дело в том, что, насколько я понимаю ситуацию с "Арксбанком", у него было введено ограничение на приём вкладов ещё в 2014 году. И после этого он юридически не имел права принимать вклады. Другое дело, что вкладчики об этом, получается, не знали и приносили в банк деньги. А банк, опять же как я понимаю, оформлял вклады, как будто он имеет право на приём, и по балансу их не проводил. То есть здесь уже шло серьёзное нарушение законодательства. Но ввиду того, что вы не виноваты в этом и вы не могли знать, что банк, принимая деньги, не проводит по своему балансу, принято решение выплачивать вам деньги. Другое дело, что АСВ не может выплачивать их с той скоростью, с которой выплачивает по законным вкладам. По вкладам, оформленным законным образом и проведённым через баланс банков, ни разу не было сбоев. Данная ситуация — совершенно иная. В данном случае оказалось, что банк, вопреки ограничению, принимал деньги по формальным показателям якобы законно, а на самом деле уводил их вне баланса, поэтому у АСВ даже юридически могли быть основания для того, чтобы сказать, что это вообще не их компетенция. Но с учётом социального фактора они вам выплачивают и будут выплачивать.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я удивляюсь, с одной стороны, цинизму АСВ, а с другой — вашим комментариям. Ведь банк работал совершенно легально, у него всегда лежала информация о том, на каких условиях принимаются вклады. Поэтому как можно говорить о том, что он принимал вклады, и об этом не знала ни АСВ, ни Центробанк?

Г. Т.: К сожалению, я с вами вынужден согласиться. И сам я ответа на этот вопрос дать не могу. Действительно с учётом всех обстоятельств надзорные органы должны были прореагировать сразу, потому что всё было публично. Я не могу это объяснить.

Д. Н.: Вопрос в том, сколько ещё таких банков сейчас на рынке, которые могут в случае чего показать дулю вместо твоего вклада.

Г. Т.: Я думаю, что их либо вообще нет, либо, если раскроются, то один-два, потому что и Центробанк из этого урок извлёк. Может быть, этим и объясняется чрезмерное ужесточение требований Центрального банка и надзорных мер воздействия.

Д. Н.: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Америка ведь не спит, она потихоньку зачищает банки. У нас возможен кипрский вариант?

Г. Т.: Я надеюсь, что у нас это не произойдёт. В этом смысле степень нашей ответственности перед гражданами гораздо более высокая. И страна мы всё-таки гораздо более мощная для того, чтобы не делать таких шагов. В этом смысле авторитет и ЦБ, и банковской системы, и нашей страны не соизмерим с авторитетом Кипра.

Д. Н.: Слушатель пишет: "Жене при официальном оформлении на работу сделали зарплатную карту и в обязательном порядке оформили кредитку на её имя. Насколько это законно?"

Г. Т.: Незаконно. Любое навязывание услуг незаконно. Не надо было подписывать, а надо было сказать, что не согласны с этим. Вы можете добиться соответствующего результата даже без суда.

Д. Н.: Довольно много банков потеряли свои лицензии за последние два года. Сейчас у нас уже не 800 банков, а меньше. Сколько?

Г. Т.: 600 с лишним.

Д. Н.: Центробанк продолжает вычищать банковскую систему. За эти последние два года новые банки открылись? И что должно стать сигналом для открытия новых банков? Есть ли смысл сейчас предпринимателям ввязываться в банковский бизнес?

Г. Т.: Дело в том, что доходность банковского бизнеса существенным образом снизилась, если не сказать, что опустилась ниже нуля. Поэтому, на самом деле, инвесторы не рвутся инвестировать в банки. Другое дело, что в этих условиях, когда вы хотите создать банк, процедура создания может оказаться чуть длиннее и сложнее, чем покупка банка с нормальным балансом, но который из-за низкой доходности выставлен на продажу. Поэтому сегодня чаще происходит смена собственников какого-то банка, чем создание нового банка. Но банки также и создаются, в том числе со стороны иностранных инвесторов.

Д. Н.: А истории с поглощением?

Г. Т.: Это нормальная процедура, потому что идёт консолидация банковского капитала. Там, где банк видит, что он не может свою бизнес-модель оправдать, он ищет покупателя и готов выйти из банковского бизнеса, уступая пакет крупному банку, который в силу своей мощи и инфраструктуры может продолжать развитие. И эта процедура гораздо лучше. Это — предтеча санации. То есть банк не входит в состояние банкротства, а заранее продаёт свой бизнес для того, чтобы не оказаться потенциальным банкротом.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. С банками, у которых отозвана лицензия, всё ясно. У меня другая ситуация: я — директор юридического лица. Недавно у банка "Кредит-Москва" была отозвана лицензия, у меня там повисли деньги, что делать? Это — расчётный счёт предприятия, а не вклад. Каковы мои действия, и чего вообще ожидать?

Г. Т.: Очень жаль, что это произошло с банком "Кредит-Москва", одним из старейших банков с хорошей репутацией. Дело в том, что в первую очередь Агентство по страхованию вкладов выплачивает средства очередникам, а это — физические лица. 1,4 млн выплачивается в течение двух недель, а остальные средства выплачиваются в первую очередь. И когда сводится баланс, конкурсная комиссия смотрит на то имущество, которое есть на балансе банка. После того как выплатят физическим лицам сверх 1,4 млн рублей, из оставшейся части будут идти выплаты пострадавшим юридическим лицам. Есть банки, у которых отозваны лицензии в силу каких-то обстоятельств, но у которых баланс превышает объём обязательств перед физическими лицами. Тогда юридическим лицам в соответствующей пропорции достаются остатки. А есть банки, у которых после выплаты первоочередникам остаются какие-то ничтожно малые средства, и юридические лица в этом случае оказываются пострадавшими. Поэтому нужно страховать депозиты не только физических, но и юридических лиц.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я оформила несколько лет назад договор в отделении Сбербанка по "Сбербанк онлайн". Он с пролонгацией. Прошло три года, я прошу выписку о том, как менялась ставка по моему вкладу, и текущую ставку. Сбербанк не может мне предоставить эту информацию. Как это может быть? Человек не имеет права доступа к тому, как у него проценты начисляются?

Г. Т.: Нет, вы имеете право доступа. Проявите настойчивость. Обращайтесь уже в более высокую инстанцию Сбербанка. Уверяю вас, что сотрудники, которые не могут вам дать адекватный ответ, будут привлечены к ответственности. Сбербанк в этом смысле стремится навести порядок. Это гигантская инфраструктура, сбои возможны, но в данном случае вы абсолютно правы. Добивайтесь. Вам предоставят информацию, да ещё и извинятся.

Д. Н.: "Прибыль  банков в первом полугодии этого года выросла в семь раз. Рентабельность низкая. О чём вы говорите?" — пишет слушатель.

Г. Т.: Господь с вами. Откуда вы взяли эти данные? Если вы имеете в виду, что рентабельность была убыточной, а потом стала расти... Но эти цифры, во-первых, не достоверны, а во-вторых, если бы рентабельность была близкой к нулю, то была бы возможность увеличения в семь раз. Но я таких цифр не слышал.

Банки лопаются каждую неделю: куда нести деньги?

Д. Н.: Вы говорите, что осталось около 600 банков, но люди боятся лишний раз связываться с какой-то сомнительной компанией, поэтому несут деньги в банки первой двадцатки. К чему мы придём? У нас через пять лет на рынке останется всего 20 банков? Или какой-то откат произойдёт?

Г. Т.: Я уверен в том, что здравый смысл возьмёт верх и конкурентная среда сохранится. Потому что по представлению многих, особенно финансовых экспертов, о том, что 200—300 банков достаточно, — это от лукавого. Потому что рынок определяет потребность в банках и цена товара определяет потребность товаропроизводителей. Если столь высокие проценты, если есть дефицит качественных услуг, значит, банки нужны. Другое дело, что совершенно справедливо Центробанк стремится повысить планку требований. Вопрос в том, как её повышать так, чтобы это не было убийственно для клиентуры и чтобы это был аккуратный и последовательный процесс.

Поэтому мой прогноз, что всё-таки банков останется уж точно не 20—30.

Я, правда, такой прогноз делал и год назад, но вынужден признаться, что мои ожидания не подтвердились. Будем считать, что я немножко поторопился. Но то, что этот процесс должен в ближайшее время будет оптимизирован, — это точно. Если уж у банка проблемы, должен быть установлен режим санации, а не отзыва лицензии. Люди должны понимать, что попытка работать только с 10—20 банками — это не самая лучшая форма работы. Могу напомнить, что и среди 10—20 банков, если вспомнить 1998 год, были банки, которые были с госучастием и оказались несостоятельными, в частности — Промстройбанк. Чтобы не было иллюзий, что что-то является какой-то вечной гарантией. Конечно, надо наблюдать за банками, интересоваться информацией. Другое дело, что рядовому клиенту это очень тяжело делать. Тут наша задача — как-то доводить информацию до людей о том, по каким критериям можно судить о надёжности банка. Это серьёзная проблема, потому что если будет публиковаться список надёжных банков, получится, что остальные ненадёжны. Это тоже неправильно. Так что рынок имеет свои риски, ответственность лежит в том числе и на клиентах банков, но я уверен в том, что мы сокращать систему даже до 200 не будем. Я думаю, что мы останемся на уровне сегодняшней цифры, может быть, плюс-минус какое-то количество.

Д. Н.: Как банки могут сейчас работать, если они из-за санкций ограничены в заимствованиях на внешних рынках? Это спрашивают слушатели.

Г. Т.: Финансовый рынок вообще глобальный. И, конечно, работа с внешним рынком довольно полезная и необходимая составляющая. Но у нас гигантский внутренний рынок. Почему мы должны зависеть только от внешнего рынка? Внешний рынок не абсолютно ограничен, так что это тоже иллюзия. Дело в том, что на внешних рынках множество наших инвесторов, которые своими инвестициями могут подпитывать российские финансовые институты. Так что не нужно слишком много заниматься внешними факторами. Хорошо бы нам решить внутренние проблемы. Я думаю, что и санкции скоро будут сняты.

Д. Н.: "Когда уже у нас будут такие же ставки по кредитам, как в Европе?"

Г. Т.: Это зависит от множества факторов, в том числе и государственной политики. Потому что, на мой взгляд, мы слишком увлечены инфляционной проблемой, и недостаточно чётко поставлена задача о необходимости снижения процентных ставок, но не в административном порядке, а в создании условий, при которых стоимость денег будет уменьшаться. Этот тренд сейчас идёт более-менее последовательно. Вы помните, что ещё полтора-два года назад у нас ставки подскочили до 19%.

Д. Н.: С 11% до 17%.

Г. Т.: Нет, она прыгнула до 19%, потом спустилась до 17%, потом — до 11%. А ставки по кредитованию зашкаливали за 20—30%. Сегодня, конечно, совсем другой уровень. Ну, как "совсем другой"... Всё равно на уровне двузначных цифр. Но денежно-кредитная политика должна быть направлена не только на инфляцию, а на сочетание инфляции, процентной ставки и доступности кредитования. Сегодня такой однозначной постановки нет, но я надеюсь на то, что в ближайшее время она реализуется. Это уже политика количественного смягчения, которую мы рекомендуем в том числе на съезде Ассоциации российских банков.

Д. Н.: Как долго мы будем в таком более-менее стабильном состоянии пребывать? Стоит ли ждать ещё каких-то потрясений в этом году?

Г. Т.: Я по курсам никогда прогнозов не даю. Единственное, что могу сказать: мы — заложники стоимости нефти. Заложниками выборов мы являемся в меньшей степени, это — локальный фактор. От социальной сферы мы зависим всегда, а выборы — это один из показателей социальных факторов. Так что всё, к сожалению, зависит в значительной степени от цены на нефть и наших бюджетных проблем.

Д. Н.: Спасибо. В студии был Гарегин Тосунян, президент Ассоциации российских банков.