Маннергейм довиселся

Город Пушкин, находящийся на юге от Петербурга, знаменит по всей России в первую очередь благодаря лицею, который дал нам "наше всё", великолепными дворцово-парковыми ансамблями, в первую очередь Екатерининским парком и дворцом и Александровским парком и дворцом. Для людей более современных уместно сказать, что именно в Пушкине собралась и начала свою творческую деятельность весьма и весьма знаменитая музыкальная группа НОМ. Да, чуть не забыл, к Пушкинскому району Петербурга относятся и знаменитые Пулковские высоты с одной из крупнейших и старейших обсерваторий страны.

Весьма популярным и поучительным чтением могли бы стать для нашего министерства культуры дневники жительницы оккупированного Пушкина Лидии Осиповой. Перерождение этой женщины, насквозь диссидентки, происходило буквально изо дня в день, сначала она писала, как с большой надеждой и верой ждала прихода немцев, к концу оккупации ненавидела каждого немца больше, чем можно было бы ожидать и от политрука.

Простые цифры. Население Пушкина до начала войны составляло более 56 тысяч человек. Усилиями немцев и их союзников (в Пушкине квартировалась знаменитая испанская Голубая дивизия) население города сократилось почти на 40 тысяч человек: из них около 10 тысяч умерли от голода, почти 9 тысяч человек казнены, почти 18 тысяч человек угнаны в рабство в Германию.

Казни в Пушкине начались сразу же, с 17 сентября 1941 года, как только город был занят немецко-фашистскими войсками. Продолжался геноцид в течение всего времени оккупации, разумеется, было полностью уничтожено и всё еврейское население города.

О том, как немцы и их прихвостни разграбляли город в течение почти четырёх лет, у нас не знают разве что дети. Чуть не половина традиционной экскурсии по Екатерининскому дворцу посвящена истории его восстановления из пепла после того, как в нём хозяйничали просвещённые европейцы. Легенду о пропавшей Янтарной комнате знает, наверное, каждый. Не каждый, уверен, знает о том, как прятали музейные работники уникальные статуи перед приходом нацистов, не всем известна история знаменитой "Девушки с кувшином", которая "скрывалась" от немца буквально у него под носом в специально выкопанном укрытии.

Над восстановлением "русского Версаля" работала вся страна. А город, в 1944 году освобождённый от захватчиков, на долгие годы превратился в "Детское село", как он назывался и до оккупации. Дело в том, что по всему городу открывали здравницы и детские лагеря для тех ребят, которых война, Маннергейм, Гитлер и многие-многие другие военачальники лишили родителей, бабушек и дедушек.

Трусливые историки из РВИО (Российское военно-историческое общество), поющие под дудку ещё более трусливого министра культуры Владимира Мединского, любят оправдывать Маннергейма тем, что его-де не признали военным преступником, не судили в Нюрнберге и, более того, Сталин даже принимал от бывшего врага поздравления с днём рождения после войны.

Сталину в 1945 году нужна была покорённая и нейтральная Финляндия. Так что эти поздравления от Маннергейма не являются оправданием его действий в годы блокады, а являются лишь политически обоснованной необходимостью.

Для титулованных историков не понимать очевидного означает проявлять просто глупость. Или если это не глупость, то это именно политическая конъюнктура, ради которой историки из свиты Мединского просто выполняют "заказ".

Перемещение мемориальной доски Маннергейму из одного района Петербурга в другой, если быть точным, то из Центрального района в Пушкинский, не является актом осознания Мединским и его помощниками своей ошибки. Это просто попытка замести проблему под ковёр.

На новом месте мемориальная доска получила статус "музейного экспоната" и надёжно защищена от "благодарных" горожан добротным каменным забором музея, посвящённого истории Первой мировой войны.

В официальном заявлении РВИО, касающемся переноса доски, упоминается, в частности, генерал Деникин как верный солдат Российской империи. Не упоминается, однако, ещё один подвиг Деникина: он, находясь в яростной оппозиции советской власти и проживая в эмиграции, наотрез отказался от сотрудничества с нацистами, пошедшими войной на его страну. Маннергейм, представляемый нам как аналогичный Деникину герой, поспешил в объятия Гитлера, как только представилась возможность.

Мемориальная доска убийце и предателю державы не может, как заявляют в РВИО, являться символом исторических противоречий, она является именно тем, чем является, — символом глупости и трусости министра культуры Владимира Мединского, в принципе не способного признавать свои ошибки или, раз уж он на это не способен, хотя бы слышать и видеть весьма яркое мнение народа по поводу этой доски.

Всё вышесказанное, кроме исторических фактов, таких как убийство 4/5 населения города Пушкина нацистами и их союзниками, является исключительно моим мнением. Памятник убийце, переехавший из одного района города Петербурга в другой район города Петербурга, ни одного из своих свойств не утратил и на новом месте по-прежнему остаётся памятником убийце, каковым и будет в любой части нашей огромной России.