Психоделический спектакль. Люди с ДЦП стали актёрами артхаус-ужастика

— Когда я вижу человека, мне хочется ударить его по морде. Так приятно бить по морде человека! — тихо и зловеще из тёмного угла начинает свою роль колясочник Никита. Его ноги болтаются, рука не двигается, тело перекошено. Помимо неразвитых конечностей у него целый букет заболеваний, среди которых онкология:

– Я спокойно наливаю полную чашку кипятка и плещу кипятком гостю в морду. Гость вскакивает и хватается за лицо. А я ему говорю: "Больше нет в душе моей добродетели. Убирайтесь вон!" И я выталкиваю гостя.

Потом он подъезжает к остальным актёрам и театральным жестом "вырубает" толпу.

— Я забываю о боли, когда играю. На репетиции практически не чувствуется моя боль. Это из-за вдохновения на сцене — тут я отвлекаюсь от всего. У меня тут роль плохого парня, нужно быть наглым. Тяжело вжиться, — поделился с Лайфом Никита.

На сцене Екатеринбургского джаз-клуба выступают со своим спектаклям люди с ограниченными возможностями. Ребятам с ДЦП и заболеваниями опорно-двигательного аппарата работают над 40-минутной постановкой уже год.

— Очень трудно снять зажимы — кто-то плохо говорит, кто-то только звуки издаёт. Работать с особенными людьми — адский труд, плюс они как энергетические вампиры высасывают жизненную силу, — поясняет режиссёр спектакля Лариса Абашева, энергичная беременная женщина. Несмотря на своё положение, она не щадит своих нервов, работая с этими людьми. Бодрый крик на учеников сменяет гримаса изнемождённости и бессилия. В обычные будни женщина ставит спектакли с профессиональными актёрами. Опыт инклюзивной постановки — первый в её карьере, как пояснила сама женщина, и последний.  

Пока гости рассаживаются по своим местам, худрук постановки командует актёрам собраться для репетиции одного из фрагментов. 

— Гав-гав! — закричал актёр инклюзивного театра, тучный юноша с не очень разборчивой речью.

— Злее! Ещё! С яростью! Вчера репетировали! — кричит на напуганного молодого человека постановщик. Он пробудет снова злобно залаять. После этого в такт хлопков ребята по очереди начинают проговаривать свои роли.

— Нам проще говорить на сцене, когда слышим хлопки, — тогда наша речь не сбивается, — поясняет одна из участниц Поля.

23-летняя студентка Полина с ДЦП никогда не думала, что её расписание —  учёба — дом, дом — учёба — может развить нечто иное, для души. По словам её мамы, она каждый день приходила домой и просто лежала под пледом. Но после старта обучения актёрскому мастерству стала более активной и жизнерадостной, даже купила себе тушь для ресниц.   

— Тут я поняла, что я чего-то стою. Ко мне подходят после спектакля, дарят цветы. Никогда не думала, что стану актрисой. Тут во мне открыли талант, о котором я и не подозревала. Когда ты приходишь сюда, ты вливаешься в коллектив, и ты не чувствуешь себя какой-то особенной. Здесь все свои, все такие же, как и ты. На первой моей репетиции я могла связать две строчки. Тогда она начала хлопать, я и почувствовали ритм. Очень больно слышать слова режиссёра: "Ты не такой, у тебя не получилось". Ты хочешь уйти после её фраз, но тебя что-то держит. Но что — непонятно, ты просто слушаешь её с открытым ртом. Нам просто нужна, видимо, дерзкая интонация, — рассказала девушка.

Спектакль продолжается другим стихотворением Хармса.

Кто-то по сценарию изображает удивление, кто-то — страх, кто-то — злобу. 56-летняя Анна мяукает, как кошка. В обычной жизни она ярко накрашена: броская помада, много подводки и синие тени. Женщина работает распространителем косметики. 

— Видимо, во мне увидели что-то игривое, кошачье. Я люблю краситься, люблю всё яркое. Эта роль мне далась легко. Правда, на нас любят покричать, но это, я знаю, чтобы до нас что-то донести. Мы ж только начинаем пробиваться на большую сцену, — говорит Анна.

Сценки по стихам сменяют друг друга.

К микрофону еле-еле переставляет ноги, медленно подходит 23-летняя студентка УрГПУ Влада. Она упирается на четыре ножки инвалидной опоры. Руки тяжело двигаются. К ней подносят микрофон. Он упирается ей в лицо — сложно говорить. Пытается чуть подвинуть его подбородком и выровнять у лица: если она отпустит руки от опоры, то упадёт. Начинает читать стих про кипяток. Её лицо весь перформанс выражает страдания. Но это не актёрская эмоция. Кажется, что она говорит, превозмогая боль.

В свободное от учёбы время девушка не гуляет с друзьями и не ходит на вечеринки, как её сверстницы. Она сидит дома с тканью и нитками, вышивая крестом. До игры в театре она могла поставить крест и на свей жизни, в которой только учёба на психолога и занятие вышивкой, отвлекающие от боли. Но с начала занятий в театре, по её словам, она начала жить, и тут ничем не отличается от других актёров коллектива, тут никто её не отвергает. Эту фразу, как один, произносят и другие участники постановки, рассказывая, почему для них инклюзивный театр — счастливая находка. 

Во время её речи остальные по традиции подыгрывают сценке. Кто не задействован в сценке, оглядывается по сторонам. Когда начинает грохотать музыка, некоторые вздрагивают от испуга. 

Приглушённый свет. Зловещая музыка. Наступает очередь Веры.

В свои 23 года выпускает журнал, где пишет про полёты парашютистов. Испытать адреналин от полёта — её мечта, которая, возможно, и не осуществится из-за проблем со здоровьем.

Она подъезжает к микрофону на коляске. Её руки висят вдоль тела словно верёвки. Она не способна ими двигать. Голова всегда наклонена вбок. Начинает рассказывать стихотворение-ужастик. Из-за дефектов речи невозможно разобрать текст. Но актриса очень старается, с натугой выдавливает из себя каждое слово. Она напряжена до предела, кажется, что для неё говорить — адский труд. Но эту особенность превратили в фишку: к ней подходит парень и начинает за ней переводить. Его интонация триллерски пугающая. Отыграв, Вера отъезжает назад, ей помогают занять прежнее место.

Так, один за другим, кто-то подъезжал, кто-то еле преступал к микрофону и читал свой отрывок. Завершился спектакль современным танцем на инвалидных колясках. Молодые люди, Никита и Антон, ездили из одного конца сцены в другой, танцуя, кто как мог, подвижными частями тела. Кружились, держась за руки. Затем contemporary на колясках плавно перетёк в хип-хоп. На сцене остался один участник, привлекательный юноша, колясочник Антон — диджей, звукорежиссёр и ведущий свадеб. Он зачитал бодрый рэп: "Надоело мне сидеть, захотелось полететь…", — под мощный бит говорил рыжебородый парень. Войдя в раж, покрепил выступление верхним брейком. Казалось, что музыка для него — сакральный процесс, он не замечал никого вокруг, он в тот момент будто сам был музыкой.

После окончания танца, отдышась, с вдохновением объявил ещё одно выступление — стендап от комика-инвалида. К микрофону поплёл, опираясь на опору, совсем юный выступающий Илья, студент ЕГТИ. Ему помогли сесть на стул. Шутил про политику, про таксисов, ЖКХ, рекламу и медицину. "Я такую медицину вертел под майонезом", — юморил парень про лечение огурцами. В зале тишина, но Илья продолжал как ни в чём не бывало. В конце зал разразился аплодисментами.

Занавес. Тишина.