Унылые истины

Свёкор мой во время Второй мировой в парижском пригороде прятался от союзнических бомбардировок в яме, вырытой в саду отцом. Других бомбоубежищ у них не случилось, подвала в доме не было. Жили они в городке рядом с железнодорожной станцией, которую время от времени залетали бомбить американцы. Как начиналось — мать хватала в охапку двоих мальчишек, девяти и пяти лет, и все залегали на дно. Кроме отца, для которого в яме места не хватало, поэтому он оставался в доме и надеялся на лучшее.

После войны свёкор бегал по чёрно-белому Парижу точь-в-точь как все худые и растрёпанные мальчишки "коленками назад" на фотографиях Дуано. А когда подрос, попал на другую войну, в Алжир, и там тоже имел дело с ямами. Солдаты вставали в ряд, на расстоянии в два-три метра один от другого, и шли прочёсывать пустынно-каменистые окрестности с заряженными ружьями, направленными в землю впереди себя: там в специально вырытых или натуральным образом получившихся выемках прятались нападающие одиночки, увидеть которых, вплоть до того как подойдёшь впритык, было невозможно.

Поэтому и прочёсывали окрестности живой цепью, как гребнем: если ты не успевал заметить свернувшегося в позе эмбриона прямо у тебя под ногами и нажать курок первым, успевал он.

Вот эту тактику умения сворачиваться в позу эмбриона в любой выбоине за любым на вид непригодным для пряток камнем и нападать внезапно, в одиночку, даже на неизмеримо более многочисленного противника, хорошо знают все ветераны арабских войн.

Так же хорошо знают, как первейшее правило поведения в конфликте именно с этим врагом.

Правило это известно всем французским мальчишкам конца шестидесятых, когда первые, ещё не слишком заметные во всех отношениях мигранты из стран арабской культуры начинали обживать французские просторы и тестировать на вкус и прочность культуру французскую.

Ещё не было слишком откровенных стычек двух цивилизаций, но уже становились всё привычнее отдельные мелкие неудобства, быстро перерастающие в более чувствительные, постепенно, но верно вызывающие заслуженную неприязнь.

Коренным жителям французских многоэтажек начинало серьёзно не нравиться, если на их лестничных клетках вдруг появлялось вывешенное на сушку соседское бельё, а в подъезд выставлялись вёдра с кровью зарезанных прямо в соседних квартирах баранов и не убирались неделями.

Начальное возмущение быстро перерастало в неприязнь и короткие стычки, ставшие бесперебойными, начало давать пищу для публичных обвинений в расизме и нетерпимости к чужим традициям.

Обвинялись, само собой, французы. Не наоборот.

Ребятня во дворах тоже имела свою долю "межрасовых" столкновений, когда сопернические группировки "делили территорию" для игр. Мой муж, к тому времени абсолютно такой же рядовой мальчишка с худыми коленками, как и те послевоенные на фотографиях Дуано, хорошо помнит, как всегда кончались подобные разборки.

С "французской" стороны выступала очень разнопёрая компания: ассортименту французских многоэтажек середины 60-х могла позавидовать любая Лига Наций. Предводителем был сын чешских эмигрантов, какой-то Яцек — белобрысый здоровенный детина, боявшийся только собственную мать, которую, кстати, и отец его тоже боялся.

Там же была пара португальцев, целое итальянское семейство — Пепуччо с братом и два их кузена, еврейская семья Жакоб, пара корсиканцев и небольшая кучка самых обычных французов, в числе которых был мой будущий супруг.

С другой стороны выступала очень однородная публика — все были выходцами из арабоговорящих семей.

Так вот, французская сторона всегда пыталась договариваться, прежде чем дело доходило до традиционной драки. И договорённость всегда достигалась удивительно легко. Мальчишки в последний раз скрепляли договор словом чести — "Сегодня вы занимаете стадион, завтра он наш", — разворачивались и уходили к своим, ожидающим неподалёку, на нейтральной территории. Несли, что называется, благую весть: всё в порядке, поделим!

И вот тогда, когда они шли, заручившись честным словом соперников, в спину им неожиданно летели камни, пущенные противоположной стороной, которая, попав в цель, немедленно разбегалась, как тараканы по щелям, и потом долго не показывалась, избегая открытой драки.

— Дурак! — говорил свёкор сыну, обрабатывая рану на лопатке. — Зачем же вы подставили им спину?

— Они же слово дали, сказали: "По рукам!"

— Никогда и ни при каких обстоятельствах им нельзя подставлять спину. Даже если вы договорились. Даже если они дали слово. С ними нельзя договориться. Их можно только держать на расстоянии. Страхом силы...

***

Мевлют Мерт Алтынташ, турецкий полицейский 22 лет, не находился при исполнении служебных обязанностей 19 декабря 2016 года, но, благодаря служебному удостоверению, без малейших проблем смог проникнуть на выставку, где выстрелил в спину российскому послу и успел процитировать известную фразу Усамы бен Ладена: "Вы не будете в безопасности даже во сне до тех пор, пока безопасности не будет для нас в наших странах".

После чего упомянул о Сирии и прокричал знаменитую джихадистскую речёвку про тех, кто присягнул Мухаммеду и поклялся вести священную войну до последнего часа. Всё как водится.

Опять тот самый случай, когда предотвратить трагедию невозможно, потому что вы до рокового момента не видите атакующего, свернувшегося в позе эмбриона у самых ваших ног. Что ещё важнее — за спиной.

А пока вы разворачиваетесь в его сторону и нажимаете на спусковой крючок, ещё один нападающий взвивается из незаметной среди неровностей ландшафта ямы и атакует с другой стороны.

Двумя часами позже 38-тонный грузовик с польскими номерами из Гданьска беспрепятственно врезался в толпу на рождественском базаре Берлина, став причиной смерти девяти (пока) человек и серьёзно ранив более 50.

Немецкая полиция "предполагает теракт". Новая "Ницца" в Берлине. Виновных ещё не нашли, но все рукопожатные европейские СМИ и их идейные обожатели уже отчитались в твитах и информационных сводках, что эта новая трагедия "прежде всего выгодна всем недоброжелателям Меркель, чтобы изменить миграционную политику одновременно с выборной картой Германии".

То есть, если кто ещё не вник, вину за содеянное уже подспудно лепят не к подозреваемым джихадистам, но к противникам всех гуманистических миграционных начинаний Евросоюза... Мы скорбим, конечно, но останемся тверды в наших великих гуманистических "сладостях": а вот не надо было в Сирии бомбить...

И какое совпадение, подумайте! Одна трагедия буквально затмевает другую. И третья, возможно, на подходе, и четвёртая. Вон и в Цюрихе тоже как-то непонятно постреляли, недалеко от мечети. Но, в целях сохранения общественного спокойствия, про Цюрих промолчим. Скоро выйдет какая-нибудь сводка о "разборках местной мафии" и пройдёт незамеченной, не дав возрасти ненужному возбуждению среди населения.

В Европе всё спокойно. Отдельные, разрозненные, ничуть не скоординированные происшествия ни в коем случае не стоит возводить в тактику или даже просто в систему. А то ведь придётся вставать строем и прочёсывать весь регион, заглядывая в каждую яму, за каждый камень, держа дуло книзу и палец на спусковом крючке.

Как бы оно ни обернулось в ближайшее время (а оно ведь ещё как может обернуться, и где угодно…), уже понятно, что тема "Не надо было Сирию бомбить" пойдёт лейтмотивом.

На фоне которого и будут "договариваться" в очередной раз.

Желательно всё-таки договорщиков прикрыть, хотя бы со спины.

Я не аналитик. Я по-простому.