Восстание детей

В некоем московском учебном заведении произошло страшное. Школяры восстали против преподов, забаррикадировались и потребовали смены руководства. Прям как в Париже в 68-ом. Прям как в рок-опере "Стена". А страшное ещё и тем, что государство потратило огромные средства как раз на то, чтобы этого не происходила никогда, и вот — опять, как сказал бы незабвенный Черномырдин.

Имеются в виду и "антимайданная" пропаганда, и многолетний "Болотный процесс", ставший, похоже, перманентным, и последнее новшество — тайные опросы студентов с целью упреждающего выявления протестного потенциала. Надо ещё заметить для полноты картины, что "бунт в спецшколе" — с таким заголовком "новость" легла на новостные ленты — произошёл аккурат в День чекиста, что, согласитесь, добавляет саспенса.

Однако всё не так плохо, как кажется, хотя мы, конечно, и страдаем от нехватки достоверной информации. Выясняется, что эта спецшкола не простая, где учат простому английскому языку, искусствам или математике, а для подростков с девиантным поведением, что, собственно, те и продемонстрировали. Так что в этом смысле всё логично.

Образовавшаяся коллизия изрядно всех напугала, надо думать, именно фактом смещения от ситуации полного ожидаемого покоя к ситуации какого-то невероятного нежданного движения. Масса людей бросилась гасить конфликт в зародыше и загасила его в тот же вечер — к 23:00. Как сообщается, к зданию были стянуты усиленные наряды полиции и вызвана дежурная смена так не напрасно сформированной Росгвардии, на место выехало аж руководство столичной полиции.

Особо подчеркивается, что никаких силовых действий не предпринималось, то есть никого не убили. А после переговоров (о чём?) подростки открыли двери и пустили внутрь сотрудников полиции и ранее выгнанных воспитателей. Ситуация, ко всеобщей радости, нормализовалась. Тем не менее началась доследственная проверка, так что, видимо, и следствие тоже произойдёт с репрессивными последствиями.

Естественно волнение детского омбудсмена Анны Кузнецовой, ведь случившееся — её профильная проблема. Она ёмко сказала:  "Самое главное для подростков, чтобы таких ситуаций не возникало, вовремя быть услышанными". Хотя в результате мы, к сожалению, как раз и не услышали, чего же всё-таки хотели эти подростки.

Впрочем, немного позже мы получили объяснение от непосредственно вовлечённого лица — директора спецобразовательного учреждения закрытого типа Натальи Вайснер. Оказалось: "Ничего там не было. Во избежание причинения вреда здоровью я, согласно инструкции, вызвала полицию".

Оказалось, что подростки не выдвигали каких-то революционных лозунгов (вздохнём с облегчением), просто требовали, чтобы им предоставили право пользоваться сотовыми телефонами на постоянной основе, на что директор спецобразовательного учреждения закрытого типа резонно возразила: "Их никто не ограничивает в звонках, но мобильные не положены. Я им телефоны не дам". Конец социальной драмы.

В советское время ведь тоже довольно жёстко гасились социальные конфликты, но при этом система поощряла покорившихся (дисциплинированных) обещаниями светлого будущего. И иногда для отдельных людей оно наступало. В наше же время никакой позитивной идеологии больше нет, а светлого будущего никто никому не обещает. Поэтому все конфликты проистекают элементарно из-за нехватки каких-то благ. 

В данном случае — из-за нехватки такого блага, как сотовые телефоны, которые вообще-то есть у всех подростков на воле. Современная молодёжь считает право коммуникации  фундаментальным и неотъемлемым правом.

Правда, обещать эти блага — мало, надо ещё, чтобы они были в наличии. И что-то подсказывает, что девиантные подростки — последние в длинной очереди, а "такие ситуации", о которых заметила омбудсмен, что их быть не должно, следует ожидать и в будущем.