Есть ли шанс у "северного НАТО", или 4 стратегии противодействия России

Как отмечается в докладе, 2014 год выбран не случайно, а по причине того, что именно с этого момента, по мнению аналитиков ECFR, начинается новый виток наращивания российского военного присутствия как на постсоветском пространстве, так и на европейском направлении, что, соответственно, сопровождается ухудшением отношений между Россией и евроатлантическим сообществом. Именно тогда Россия начала последовательно предпринимать "обширные и агрессивные" попытки использовать своих военных, а также пытаться угрожать их применением.

Однако, как "выяснили" аналитики центра, Россия якобы практикует "принудительную дипломатию, предназначенную для разделения, отвлечения и удержания Европы в турбулентной обстановке". То есть не собирается применять реальную военную силу, осуществляя воздействие на европейские страны в рамках концепции "гибридного противостояния". 

Европейские аналитики отмечают, что такое непрямое вмешательство, которое ранее было исключительно прерогативой западных стран, практически беспрепятственно осуществлявших по всему миру стратегию переформатирования неугодных им режимов, стало симметричным ответом России: она применила во многом аналогичные методы, зарезервированные до сей поры за странами условного "первого мира".

Европейские эксперты в отношении действий России вводят новый термин — "дипломатия тяжёлого металла", по аналогии с соответствующим музыкальным направлением. Это определение раскрывается посредством следующей и, надо признаться, довольно необычной интерпретации поведения и мотивов российского руководства со стороны аналитиков ECFR: размещение тактических ракетных комплексов "Искандер-М" в Калининграде, агрессивное поведение Москвы на Украине и "угрозы" Прибалтике являются вовсе не демонстрацией реальных военных намерений, а формой "хитрой подрывной дипломатии", имеющей целью вызвать у оппонента определённую реакцию, которая, как правило, заключается в подрыве евроатлантического единства и уменьшения степени внутринатовской солидарности.

В попытках ответить на вопрос о корнях нынешнего витка противостояния Москвы и Запада европейские аналитики заходят в определённый тупик, так как объективно в реалиях сегодняшнего мироустройства не работают прежние объяснительные модели, к примеру советский опыт и в целом — коммунистическая угроза. Как отмечают все наблюдатели, в определённой мере Россия обладает в настоящий момент существенным преимуществом, так как является вполне состоявшейся страной с капиталистической моделью хозяйствования и довольно существенными идеологическими свободами (многие из которых, кстати, уже немыслимы на современном Западе). В итоге в докладе ECFR приходят к выводу о том, что нынешняя агрессивная активность России на постсоветском и восточноевропейском пространстве вызвана желанием Москвы путём противопоставления себя и Запада отстоять своё право находиться в числе великих держав.

Европейские эксперты, надо сказать, не без основания указывают на то, что российское понимание модели использования вооружённых сил в политических целях существенно отличается от западных доктрин. Для Москвы понятие "информационной войны" трактуется более широко, включая в себя операции в киберпространстве, пропаганду и "подрывную дипломатию" — то есть любой внешнеполитический шаг России, способный иметь выгодную Москве информационную интерпретацию. 

В качестве объяснительной модели методов, которыми Россия действует в Европе, аналитики ECFR предложили концепцию четырёх "подрывных стратегий", о которых пойдёт речь ниже.

Во-первых, это стратегия разделения, то есть якобы провоцирования внутренних противоречий между странами Евросоюза — особенно между его так называемой молодой частью, включающей в себя русофобские режимы государств Центральной и Восточной Европы, и Европой старой, то есть политико-экономическим ядром ЕС. С другой стороны, в качестве цели России называется и способствование расширению противоречий между США и Евросоюзом в целом. При этом не даётся ответа на вопрос относительно того, что сама Европа, и брюссельская бюрократия в частности, создала условия для нарастания в зоне единой Европы центробежных тенденций. Долгие годы выстраивались по сути полуколониальные отношения — в результате искусственно навязанной специализации во многих странах Южной и Юго-Восточной Европы практически уничтожена местная промышленная база, население мигрирует, к этому добавляется и кризис на финансовых рынках. Обвинять во всём этом Россию означает фактически идти по тупиковому пути, юмористически высмеиваемому сейчас в социальных сетях в рамках акции The Russians did it! ("Русские сделали это!"). То же самое касается и взаимоотношений Брюсселя и Вашингтона: при реализации планов по созданию Трансатлантического торгового партнёрства в положение объекта сбыта продукции попадёт уже Евросоюз. Таким образом, налицо очередное стремление спихнуть на Россию объективно существующие противоречия в самом западном мире.

Во-вторых, это стратегия отвлечения внимания, под которой понимаются все действия России, подпадающие под обозначение "неожиданных" — к таковым относят, к примеру, и удары крылатыми ракетами по позициям боевиков в Сирии, и перемещения воинских контингентов вне Европейского театра военных действий. Это, на самом деле, настолько широкий пункт, что любые действия России в военной сфере можно отнести к реализации этой стратегии. Как, впрочем, и аналогичные действия западных стран, у многих из которых куда как меньше легитимных прав по ведению военных действий на Ближнем Востоке, в отличие от России, которая даже пролёт крылатых ракет согласовывала с правительствами стран, над которыми пролегала их траектория.

В-третьих, Россию обвиняют в том, что она реализует стратегию "смятения", которая заключается в том, что Россия якобы настолько запугала европейских политиков своей превосходящей военной силой, что этот испуг конвертируется в особую податливость и гибкость руководства отдельных европейских стран, предпочитающих "договариваться на условиях Москвы, нежели получить перспективу втягивания в вооружённый конфликт с печальными перспективами". И опять не приводится никаких доказательств того, что линия на нормальные политические компромиссы и цивилизованные договорённости с Москвой каким бы то ни было образом противоречит собственно национальным интересам тех или иных европейских стран. Скорее наоборот: взять, к примеру, ту же Венгрию с её проектом строительства АЭС Пакш-2, или аналогичные планы Финляндии, или стремление обеспечить прокладку "Северного потока —2" — все эти проекты, реализуемые при участии России, дают соответствующим европейским государствам существенные экономическое выгоды. При этом, обвиняя Россию в том, что она сеет "смятение", как-то умалчивается позорная история ультиматумов и откровенного выкручивания рук лидерам независимых государств, начиная с Милошевича и заканчивая Хуссейном и Каддафи. 

Ну и в-четвёртых, России приписывается желание безраздельно доминировать в Европе и диктовать странам континента свою политическую и военную волю. Тут нет нужды приводить примеры как раз-таки обратного поведения стран ЕС, стоит лишь отметить тот факт, что практически все страны Евросоюза состоят в контролируемом США военном блоке НАТО и не европейским экспертам говорить о каком-то иностранном доминировании — они и так уже находятся в положении младших вассалов Вашингтона, начиная с момента подписания Североатлантической хартии.

Так что же предлагают европейские эксперты для того, чтобы противостоять пресловутой "российской угрозе"? Набор довольно примечателен и даже экзотичен и включает в себя целый комплекс военно-дипломатических мер.

В первую очередь необходимо обеспечить единство НАТО и ЕС, что, видимо, подразумевает окончательное "выстраивание" всех несогласных с линией на конфронтацию с Москвой стран в единый антироссийский фронт.

Затем следует разработка подходов по корректной оценке действий России, для того чтобы отделить собственно военную угрозу от упоминавшейся выше "дипломатии тяжёлого металла". Также предлагается не попадаться в "ловушки Москвы" и не действовать сразу, осознавая, что Россия научилась тщательно прогнозировать и предсказывать реакцию Запада на те или иные внешнеполитические шаги. Традиционным являются и призывы "отвечать России" с помощью гибкой комбинации военных, дипломатических и информационных методов.

Вместе с тем следует указать и на определённую и довольно значимую инновацию: в аналитике западных стратегов прослеживается тенденция по перенесению фокуса антироссийской политики в военной сфере с Восточной Европы на Север, включая создание так называемого Северного союза — аналога НАТО в среде скандинавских стран, что особенно показательно на фоне того, что и Швеция, и непосредственно граничащая с Россией Финляндия в состав Североатлантического блока не входят, что вызывает определённое раздражение в Вашингтоне и Брюсселе. Попытки создать сначала локальный оборонный союз, а затем и полностью втянуть эти страны в НАТО приведут к тому, что вся военно-политическая ситуация в регионе Балтийского моря кардинально изменится, России, очевидно, придётся передислоцировать туда существенные военные силы, усилить северо-западный фланг новыми ракетными, авиационными и танковыми частями, а также продолжить укрепление Калининградского эксклава.

Доклад ECFR отражает острое желание определённых кругов евробюрократии и связанного с ними военно-промышленного бизнеса как в Европе, так и в США, сделать антироссийский курс в Европе необратимым, а также усилить его "северным флангом", что осложнит как военную обстановку для российского руководства, так и поставит под угрозу реализацию крупных энергетических и логистических проектов. Остаётся надеяться лишь на политический рационализм руководства скандинавских стран, которых усиленно толкают в НАТО, осуществляя активную пропаганду идей вступления прежде нейтральной Швеции в Североатлантический блок. В итоге же за подобного рода аналитическими выкладками кроется банальное нежелание видеть реальные корни социально-политических проблем, поразивших Старый Свет. И видимо, решать их предстоит уже новым политикам, не обременённым багажом профессиональной русофобии и взращённых не на методичках из евроатлантических фондов и "мозговых танков".