Пенка с полей аэрации

Русский "ПЕН-центр", писательское правозащитное объединение, отечественное ответвление всемирного монстра, уже несколько лет трясёт, как холодец. Хоть товарищи, которые держат в ПЕН масть — простите, задают там тон, — и призывали, говорят, инженеров человеческих душ "взяться за руки", "сплотиться" и не позволить "посторонним силам" расколоть их, совесть нации, на лагеря, процесс пошёл-таки.

Некоторое время назад, не сумев трансформировать русский ПЕН в подобие "Апреля" (это было такое писательское объединение перестроечной демшизы), из ПЕН вышла группа абсолютно оголтелых русофобов, вроде славившего позднее АТО одесского графомана Бориса Херсонского или Людмилы Улицкой, которая в 1990-е пичкала нас идеологически верными толерантными женскими романами, а позже ввиду, видимо, процессов, связанных с эндокринной системой, стала проявлять нездоровую, прямо в духе Розалии Землячки гражданскую активность.

А тут с 10 января из ПЕН попросили политически ангажированного журналиста Сергея Пархоменко. И с этого момента началось. Из ПЕН вышла, хлопнув дверью, совесть русского народа: Лев Рубинштейн (поэт, стихов которого почти никто не видел), представитель государства Израиль Иличевский, житель Франции и беллетрист Акунин, а также гражданка Белоруссии (проживающая, впрочем, ещё дальше) Алексиевич — та, что получила Нобеля по литературе непосредственно перед Бобом нашим Диланом.

Отслеживая скандал, сотрясающий святая святых отечественной либеральной интеллигенции, не устаёшь восхищаться лишь одному — фантастической энергии этих людей, в массе своей немолодых. Вот не устают же почтенные, маститые творцы печатного слова исполнять в духе своей мятежной комсомольской юности, прямо как в 1970-е годы! По сей день с огоньком строчат коллективные письма с осуждением друг друга, собирают подписи, долго, обидно и с удовольствием обсасывают тех, кто свою подпись под той или иной гневной цидулькой оставил. Или не оставил.

Как же напоминает комсомольские собрания почившей в бозе страны этот архаический, панибратский тон, взятый литературными пигмеями, понёсшими перлы своего главного жанра, эпистолярного, прямо в Интернет! Ну и, конечно, громогласный гвалт "эмигрантского сообщества", примчавшегося хором осуждать. Естественно, главным ценителем подобных разборок остаётся Брайтон-Бич.

А мы с вами, хрустя попкорном из бумажного стаканчика, отмечаем: схватка, которая идёт в стенах ПЕН, — в общем-то неизбежный, хоть и растянутый во времени процесс. Кто же там бьётся? Кто насмерть сошёлся на ристалище?

Первая партия — это советские активисты. Те, которые получили дорогу в жизнь от комсомольской организации Литературного института, что вскормлены и вспоены буфетом и рестораном Союза писателей и которые совершенно справедливо расценивают ПЕН как говорильню, спокойный такой, комфортабельный и респектабельный клуб по интересам с возможными командировками и раздачей подарков. В общем, как замену прежнему Союзу писателей СССР. И все они с задатками руководящих работников, солидные люди, готовые крепить и развивать. ПЕН ведь и впрямь довольно заметная писательская группа. Собственно говоря, никакого особого раздражения эти люди не вызывают. Они пытаются жить, как привыкли.

Ядро второй партии представляет собой стаю отечественных пишущих либералов, налитых многолетним гноем, желчью и злобой борцов со всем плохим и отечественным и за всё хорошее и американское. Эти пожилые пассионарии по сей день, как будто это было вчера, приветствуют ХХ съезд и тяжело переживают сворачивание оттепели, готовы носить "стильный оранжевый галстук", слушают пластинки "на костях" и "голос Америки". Эти замшелые, как валуны на Соловках, неприкаянные советские диссиденты, помнящие Галича, Синявского, Делонэ и Даниэля, те ещё, что передавали друг другу засаленные до прозрачности номера "Посева" и "Нового русского слова", провезённые через шереметьевскую таможню на теле какого-нибудь советского кинокритика или театрального осветителя.

Кроме того, к этой партии примыкают полубезумные старушенции-переводчицы, подруги юности покойных звёзд советского андеграунда, кое-какие ещё живые представители этого самого андеграунда, исписавшиеся в прошлом столетии трухлявые литературные старцы, звёзды либеральной беллетристики, штампующие туалетно-автобусное чтиво, оппозиционные журналисты и зажиточные эмигранты. В общем, та публика, процветанию которой ПЕН совершенно не нужен; живут они очень хорошо с другого, а ПЕН хотели бы превратить в настоящую "революционную" ячейку. Вернее, в помойку, которая транслировала бы перлы американского агитпропа, причём прямо из центра Москвы.

Представителям первой партии идея дразнить власти нисколько не улыбается; вторые же ставят своей единственной целью именно это.

А вопрос тут только один: что делать нам, читателям, соскучившимся по приличной литературе?