Кто внёс решающий вклад в победу во Второй мировой? Запад пересматривает историю

Германию не победили — её обездвижили

В последнее время в России часто говорят о том, как Запад занимается ревизионизмом — пересматривает исторические итоги Второй мировой войны, объявляя СССР таким же агрессором, как нацистская Германия, и принижая вклад Восточного фронта в общее дело Победы. Понятно, что даже такая наука, как история, не стоит на месте: и многие как бы самоочевидные вещи (про решающую роль Сталинграда и вообще Восточного фронта) могут пересматриваться в свете новых фактов и теорий.

Наверное, самой серьёзной попыткой такого кардинального переосмысления "механизмов" Второй мировой стала 626-страничная монография директора Шотландского центра исследований войны Филлипса Пэйстона О'Брайена — "Как была выиграна война. Воздушные и морские силы и победа союзников" (2015).  

"Во Второй мировой войне не было генеральных сражений", — автор сразу выдвигает свой главный тезис. Кровопролитные битвы Великой Отечественной, уверен автор, были лишь побочной сюжетной линией, не повлиявшей на исход войны.

Сражения там разворачивались на фронте 1000–2000 километров в длину и несколько десятков километров в глубину. Да, они затрагивали немало людских ресурсов СССР и Германии, но лишь небольшую часть общей боевой мощи последней. Напротив, на воздушно-морские "фронты", захватывающие многие тысячи километров, обладающие третьим измерением (высотой: от морского дна до стратосферы), были брошены главные ресурсы Третьего рейха, Великобритании, США и Японии. Там и решался исход войны.

О'Брайен не голословен: его книга опирается на многолетнюю работу в архивах и сотни томов вторичной литературы. В первой же главе он сравнивает, сколько материальных ресурсов каждая из великих держав выделяла на нужды войны в воздухе и на воде. За исключением СССР, на это уходило как минимум две трети доступных средств. Только СССР тратил на корабли, самолёты и ПВО одну треть, а остальное шло на вооружение и снабжение огромной армии (танки, пехота, артиллерия).

Такими статистическими выкладками О'Брайен пытается показать, что "центр тяжести" Второй мировой сдвинулся в сторону ВВС и ВМФ. И далее: большинство потерь воюющих держав опять же пришлось на великую битву на воде и в воздухе, которая началась уже в 1940 году. И к прямым потерям (убитые, раненые, жертвы бомбёжек, потопленные корабли и сбитые самолёты) нужно прибавить непрямые, уверен военный историк: все танки, самолёты и так далее, которые не были построены из-за сбоя поставок или не могли быть доставлены в зону боевых действий. Война в воздухе и на воде, настаивает учёный, сковала Германию и Японию.

Первым поклонником воздушной войны стал Рузвельт, Черчилль сделал этот выбор по нужде, ну а Сталин до последнего верил в главенство войны на суше… Такая перспектива позволяет О'Брайену по-новому взглянуть на узловые моменты Второй мировой: союзники легко могли открыть второй фронт во Франции в 1943 году, если бы они захотели это сделать. Но перенос операции на год не был ошибкой: Япония была куда более серьёзным противником, чем обычно думают военные историки. Кроме того, морская блокада и бомбардировки потребовали немало времени для эффективного "удушения" Германии.

Завершает опус рассказ о главных, по мнению О'Брайена, орудиях победы: потоплении грузовых судов, стратегических бомбардировках и, наконец, итоговых кампаниях с участием флота, авиации, морпехов и парашютистов, прикончивших страны "оси". Победа наступила не в Берлине, когда Егоров и Кантария водрузили красное знамя над Рейхстагом — а когда флот и авиация союзников "вырубили" военные машины Германии и Японии (после чего добить беспомощные армии было лишь делом техники).

25 миллионов погибли зря

Концепция О'Брайена вполне ожидаема и на Западе будет принята на ура (особенно в определённых кругах). Она как раз бьёт по российскому видению Второй мировой войны. Российская версия опирается на три тезиса: во-первых, СССР — жертва гитлеровской агрессии. Во-вторых, решающая роль Восточного фронта (Великой Отечественной войны) в победе: Тихий океан, Африка, Западная Европа имели второстепенное значение по сравнению с титанической схваткой вермахта и РККА. В-третьих, среди союзников СССР принёс самую большую жертву — как минимум 25 миллионов человеческих жизней.

Книга О'Брайена бьёт по второму и третьему тезису. Историк прямым текстом утверждает, что Восточный фронт играл второстепенную роль в войне. Более того, авиация, и особенно Военно-морской флот СССР, минимально участвовали в глобальной войне за господство над морями и воздухом.

Любопытно, но идеи шотландского историка заставляют отказаться от яркого противопоставления Первой и Второй мировых войн: тупиковое перемалывание миллионов солдат на узкой полоске Западного фронта — и бодрые, динамичные сражения на многих фронтах. Если признать, что победу союзников приблизила прежде всего война на изнурение противника, силами флота и стратегической авиации, то общего становится больше, чем различий. В обоих конфликтах Германия имела преимущество в тактике и вообще организации своей военной машины, а побороть это преимущество удалось только за счёт победы на море (в войне с подлодками) и постепенного наращивания военной промышленности. И в 1918-м, и в 1945-м союзники не разбили, а "удушили" Германию, считает О'Брайен: война закончилась не гибелью последнего немецкого солдата, а остановкой военной машины рейха.

Итак, налицо отличное, продуманное историческое обоснование принижения роли Советского Союза в победе над нацистской Германией и империалистической Японией! Книга шотландского историка даёт возможность пересматривать советский вклад в победу не только с идеологических позиций (уравнивая Гитлера и Сталина, например), но и с опорой на якобы объективную военную статистику. Тем не менее даже среди западных историков монография "Как была выиграна война" не была единогласно принята на ура.

Без пехоты войну не выиграть 

Очень критичную рецензию на книгу написал известный, в том числе и в России, историк-экономист Марк Харрисон (Уорикский университет). Харрисон — автор фундаментальных исследований о советском тылу в годы войны, ВПК при Сталине и Хрущёве. Нельзя сказать, что Харрисон является большим поклонником Советского Союза и лично Сталина, — скорее наоборот. Но подход О'Брайена вызвал у него массу вопросов.

Харрисон для начала цитирует свою книгу об истории тыла. Зимой 1942–1943 годов союзники одержали две победы, изменившие ход войны: Эль-Аламейн и Сталинград. Проиграв битву за Египет, Третий рейх потерял 75 тысяч солдат, 500 танков и 1000 орудий. Сталинград стоил Германии 800 тысяч солдат (90 тысяч остались в живых на момент капитуляции), 2000 танков и 10 000 орудий.

О'Брайен тоже ухватился за эти цифры: 2000 танков и 10 000 орудий — это, по его мнению, не очень много по сравнению с производственными показателями военной экономики Германии в 1943 году.

А пошатнувшийся моральный дух вермахта? А утрата немецкой армией стратегической инициативы? Чтобы не видеть значимости Сталинграда, надо смотреть на военное искусство очень необычным взглядом, подчёркивает Харрисон. 

"Цель [войны] — лишить противника возможности сопротивляться", — утверждает Клаузевиц. О'Брайен адаптировал эту максиму к реалиям ХХ века: цель войны — "не дать противнику двигаться". Война в воздухе и на воде решила именно эту задачу: сковала войска стран "оси" и обездвижила их. 

Однако не бывает движения (и обездвиживания) без территории, настаивает Харрисон. Для достижения своих целей в войне Германия, Япония и Италия не могли обойтись без захвата территорий, а союзники обязаны были эти территории отбить. Самолётам надо было где-то садиться, кораблям — заправляться и ремонтироваться. Все орудия войны, от танков и патронов до портянок и пуговиц, нужно было где-то производить. Наконец, Харрисон напоминает читателям о не потерявшей свою актуальность истине: ВМФ и ВВС могут свести на нет возможности строить и выводить в бой новые танки и пушки, но враг не сдаётся, пока простые солдаты — пехота, окопники — не займут его города.

Да, О'Брайен справедливо критикует идею о том, что только Восточный фронт обеспечил победу, — но сразу же впадает в другую крайность. Если бы СССР проиграл Гитлеру, вести войну в Атлантике и Тихом океане союзникам было бы во много раз сложнее, да и разгром Германии отодвинулся бы на неопределённый срок.

Если уж мы анализируем войну с точки зрения экономики (ресурсы и траты), давайте пойдём до конца, настаивает Харрисон. Для каждой из воюющих сторон корабли, самолёты и танки с пехотой были частичными субститутами. Чтобы получить максимум от своей военной экономики, они старались повысить предельную отдачу от каждого из своих ресурсов. В зависимости от поставленных целей и обстоятельств, великие державы принимали различные решения: Япония поставила на авиацию и флот, СССР — на мощную армию. Ну а затем все добивались максимальной оптимизации: выравнивания отдачи независимо от "производственных факторов".

Обмен ресурсами и сотрудничество между союзниками сыграли здесь решающую роль. СССР и Великобритания с США успешно добились разделения труда: один перемалывал наземные силы стран "оси", другие давили экономику и уничтожали с воздуха военно-промышленный потенциал. Германии и её европейским и азиатским союзникам, заметим, не удалось добиться такого эффективного разделения труда. Исход войны решался не в паре-тройке великих битв и не на одном из театров — а повсюду одновременно.

Новая Вторая мировая для правительства Трампа

Казалось бы, все точки над i расставлены. Но нет, интрига продолжается, причём самым необычным образом. В разделе Acknowledgements (там авторы благодарят за помощь в написании научной статьи или книги) — обычно самом скучном и техническом разделе — Харрисон благодарит за "оказавшееся очень полезным для него обсуждение материала" не кого иного, как американского генерала Джима Мэттиса. Мэттиса по кличке Бешеный Пёс, генерала морской пехоты, героя битвы за Фаллуджу, известного своими афоризмами и репутацией интеллектуала: Мэттис заставляет своих офицеров изучать военную историю и повсюду возит с собой личную библиотеку из 5000 томов.

И самое интересное: через несколько месяцев после выхода рецензии Харрисона Мэттис получает пост министра обороны в кабинете Дональда Трампа. Теперь его взгляды на Вторую мировую важны не только для историков — ведь Мэттис определяет военную политику США. В этой связи любопытно, не начнёт ли Америка отказываться от стратегии "авианосной" военной силы и развивать традиционную "сухопутную" армию? Или будет более серьёзно относиться к российской армии? Или, в ближайшей перспективе, не попытается ли повторить на Ближнем Востоке "разделение труда" времён Второй мировой и бросить на "Исламское государство" (организация, запрещённая на территории РФ) российско-курдо-сирийскую пехоту, обеспечивая поддержку с воздуха и новый лендлиз?